- Как и ваше появление, господин барон, - сказала графиня спокойным тоном, - не думаю, что вы решили прийти сюда только потому, что неожиданно вспомнили о правилах этикета, находясь на передовой. Оставьте пустые фразы для придворных фрейлин, я не в той ситуации, чтобы меня заботили столь отстраненные и бессмысленные диалоги. Переходите уже к делу, барон. Вы ведь за этим сюда пришли, не так ли?
- Вы, госпожа графиня, как всегда, проницательны, – кивнул Эдвард, все же поворачиваясь к ней лицом и даже в таком полумраке увидев глубоко запрятанный страх в ее глазах, сейчас все же прорвавшийся наружу. Она должна его бояться. Должна бояться любого его появления здесь, которое может стать последним для нее и ее детей. Вздохнув, он таким же спокойным тоном продолжил, - Думаю, вы уже понимаете, что означает мое возвращение с фронта невредимым. Я нашел вашего мужа…
- Этого я больше всего и боялась, - печально опустила голову леди Миривиль, - Глупая и бессмысленная война… Что там произошло?
- Все произошло совсем не так, как я планировал, и нашу встречу во многом можно назвать случайной, - Эдвард пожал плечами, чувствуя, как постепенно его уверенность исчезает. Такая покорность судьба его выбивает из состояния морального равновесия. Если бы только она сейчас кричала и плакала, кинулась бы на него с кулаками или, наоборот, молила о пощаде, то воспринял бы все происходящее как нечто обычное и нормальное, но такое отношение заставляло его чувствовать неправильность происходящего. И все-таки продолжил, - Произошло контрнаступление на самом краю гористарской обороны, которое возглавил ваш муж. Несколько офицеров, которых мы пленили, позже говорили, что все произошло специально. Подставившись, граф пытался вытянуть меня на передовую. Это у него получилось, но все остальное…
- Он мертв, вы это хотите сказать? – спросила Леди Миривиль прямо, и Эдвард молча кивнул головой, - Я так и подумала, когда снова увидела вас. И теперь вы должны убить еще меня и моих детей, чтобы все, наконец, закончилось, так? – казалось, она смотрела ему в самую душу, но Эдвард все-таки выдержал ее взгляд. Как мать, она не могла не волноваться за своих детей, и здесь ее понимал, хоть и не мог представить, что действительно она чувствует.
- Ничего не закончится, - покачал отрицательно Эдвард головой, - Пусть даже Гористарский род почти истреблен, Респир все еще жив, а нас еще ждет вторжение Саальта. Война не закончена даже наполовину.
- Вы довольны? – вдруг спросила графиня, - Вы действительно хотите всего этого? Всех этих смертей?
- Единственное, чего я хочу, так того, чтобы все это никогда и не начиналось, - прошипел сквозь зубы Эдвард, - Чтобы Изабелла осталась жива, и никто в нее бы не стрелял у дверей храма. А это все… этого не должно было быть.
- Тогда как вы поступите? – спросила леди Миривиль все тем же спокойным тоном, - Смерть еще нескольких людей ничего не изменит, так ведь? Ничего не вернется и не закончится. Тогда зачем это вам?
Вместо ответа Эдвард медленно вытащил шпагу из ножен, но не активировав силовое поле. В этот момент успел заметить, как на секунду расширились глаза графини, единственное прорвавшее сквозь внешнее каменное спокойствие проявление страха. И все же леди Миривиль все так же спокойно стояла рядом с ним, опустив взгляд в пол.
- Никогда в своей жизни я не угрожал женщине, - честно признался тристанский барон, - Никогда в своей жизни прежде я не думал, что когда-то мне придется убивать дворянских детей, но, видимо, боги слишком любят подобные игры. Ваш сын последний наследник гористарского имени, и мне нужна его жизнь.
- Только не думайте, что я позволю вам так просто ее забрать, - спокойно, но четко произнесла леди Миривиль, подняв на него убийственно холодные и спокойные глаза, - Чтобы убить его, вам сначала придется перешагнуть через мой труп.
- И ваша жизнь мне тоже нужна, - не отводя взгляда, спокойно сказал Эдвард, - Ваш отец, граф Тоскарийский, обладает одной из сильнейших армий в королевстве, и мне она нужна. Собственно, поэтому я и здесь. Я хочу обменять его лояльность на вас. Он согласится? – это уже был вопрос, обращенный к графине, но она сразу же расслабилась, а в ее глазах скользнула искорка надежды, впрочем, быстро погаснувшая.
- Он уже принял сторону графа Розмийского, - леди Миривиль покачала головой, - И мой отец дворянин, как и вы. Он не станет отказываться от своего слова.
- А если не станет графа Розмийского? – поинтересовался Эдвард, - Можно ли тогда рассчитывать на его клятву верности?
- Вы боитесь вторжения Саальта, - графиня даже позволила себе улыбнуться, - И не хотите терять те войска, которые можно бросить на борьбу с настоящим противником, я вас правильно понимаю?
- Все верно, - подтвердил Эдвард, - И поэтому я хочу сначала спросить вас, согласится ли он обменять свою верность на жизнь своей дочери?
- И вы готовы поступиться с собственной клятвой, отпустив меня в обмен на его верность? – спросила леди Миривиль с плохо скрытой надеждой, - Я старшая дочь, и если я правильно понимаю своего отца, он сделает все, чтобы меня вернуть. Меня и моих детей…
- Я отпущу всех, - кивнул Эдвард согласно, но тут же уточнил, - Всех, кроме вашего сына. Он последний, кому перешел титул графа Гористарского, а ваши дочери, хоть и прямая ему родня, все же женщины, и не могут нести родовое имя после женитьбы. Их я тоже отпущу.
- Вам так важна эта месть? – графиня снова опустила взгляд, - Вы ведь благородный человек… что с вами стало?
- Сейчас это не имеет значения, - Эдвард покачал головой, но леди Миривиль сделала шаг ему навстречу. Одно движение, и ее рука легла ему на грудь. От этого касания тристанский барон дернулся, как от разряда током.
- В этом мире все имеет значение, - тихо сказала леди Миривиль, подходя даже ближе, чем положено, - любая жизнь, любая судьба. Здесь живые цепляются за мертвых, а мертвые за живых. Одно изменение может все разрушить, а может изменить…
- Все уже изменилось, - Эдвард опустил шпагу, пока его мысли, мечущиеся в голове как потерянные души, окончательно перепутались. Сейчас она была так похожа на Изабеллу, такая же тонкая, спокойная и понимающая. Способная взглянуть глубже, чем остальные, за парадную мишуру мундиров и маску дворянина, увидеть за всем этим человека, которого Эдвард сам в себе отрицал, - Это не так уж сложно понять…
Мысли шли не так, как должны были идти. Внутри что-то оборвалось, и та прочная стена ненависти, которую сам же в себе и вырастил, давшая трещину еще тогда, во время первого их разговора, словно поддалась, пропуская настоящие, поистине живые, чувства наружу. Ее запах… он так разительно отличался от металлического запаха брони и озона энергетических разрядов.
- Мне жаль вас, барон, - Миривиль провела рукой по груди, поднимая ее выше, проходя по плотно застегнутому воротнику и касаясь еще щеки, - Я вижу, как вам тяжело, но я не понимаю, почему вы не хотите этим поделиться. Почему держите эту боль в себе…
- Потому что только это у меня и осталось, - моргнул Эдвард, поддавшись нежному касанию ее руки, - я был убит еще там, на ступенях храма, но не позволю себе умереть, не заставив виновных заплатить… если… если я отпущу эту боль, то у меня не останется ничего…
- А если будет что-то еще, кроме боли? – она посмотрела ему прямо в глаза, и Эдвард не увидел там ничего, кроме понимания. Ее огромные черные глаза, в которых, казалось, можно утонуть, такие чистые и открытые. Казалось, он не может даже вздохнуть, глядя в эти глаза. Леди Миривиль сделала еще шаг вперед, прижавшись к нему, - Я не могу вас винить в чем-либо барон. Даже Михаэль… Просто теперь я понимаю вас… вашу боль… Господин… Эдвард, со мной ты можешь поделиться.
Слишком близко. Он даже не до конца понял, что делает, всего лишь чуть наклонил голову, почти сразу почувствовав, как соприкоснулись их губы. Миривиль не отступила, не оттолкнула его, наоборот, ответила страстно и отчаянно. Мыслей больше не было, их окончательно смели эмоции, яркие и сильные, пылающие как костер, и так же быстро сгорающие.
Королевство горит в огне гражданской войны, но самая страшная война идет не на полях сражений. Она идет в душах людей.