Эдвард даже обернулся, чтобы внимательно на него посмотреть. Неужели и он сам выглядел вот так же глупо и неуверенно после своего первого боя, который случился еще на службе в колониальных войсках его отца? Хотя тогда ему было еще меньше лет, чем Квенти сейчас, и лично в сражении он не участвовал, а руководил войсками из командного штаба.
Совсем еще мальчишка, таким же был он сам, когда поступил на королевскую службу, не старше шестнадцати лет, но уже выглядевший как настоящий аристократ. Высокий, стройный и тренированный, с коротко подстриженными — чтобы не мешать под шлемом — белыми волосами. Только глаза не бледно-голубого, как у многих членов карийского рода, оттенка, а привычного для альбиноса льдисто-серого с красноватым отливом на свету. На худом скуластом с еще мальчишеским румянцем лице уже видна была первая щетина, из которой позже могла получиться тонкая бородка, и еще заметный след от рассечения на щеке — первого боевого ранения. Наниты в крови почти затянули его, но только что нарощённую глянцево-розовую кожу еще легко было отличить. В лихорадочно блестящих глазах смешались смятение, стыд и легкий шок от произошедшего на поле сражения, нерешительность и неловкость от того, что он находился рядом с тристанским бароном, человеком хоть и равным ему, но старшим и более опытным. Молодой карийский феодал старался держаться твердо и прямо, но Эдвард знал, что лучше всего подходит в таких случаях.
— Снимайте свой доспех и располагайтесь удобнее, мой друг, — указал он на расставленные вокруг голограммного стола кресла. — Я сейчас вызову команду дронов, они помогут. А нам с вами необходимо выпить… — с этими словами нажал на активированном пульте управления кнопку вызова сервисных дронов, и направился к установленному здесь же барному шкафу, откуда, подумав, вытащил бутылку королевского вина, — Вот это, думаю, сойдет для начала…
— Вы пришли к нам на помощь, когда она все равно уже не может ничего изменить? — поинтересовался Квенти более твердым голосом, все же не мешая появившимся дронам растягивать крепления боевого костюма и разоружать его, осторожно отключая соединения нейросвязи, — именно сейчас, когда мой отец уже мертв, вы все-таки…
— Вы обвиняете меня в смерти вашего отца? — Эдвард резко развернулся, скрипнув каблуками по изоляционному материалу пола. — Это вы сейчас ставите во главу угла? Надеюсь, вы хотя бы читали те отчеты, которые приходили с фронтов за последнюю неделю? — он старался выглядеть спокойным и серьезным, хотя в действительности слова Квенти ранили его гораздо глубже, чем сам его собеседник мог предположить.
— Нет, господин барон, я не смею вас в этом обвинять, — отрицательно покачал головой Квенти, освобождаясь от доспехов. Под ними оказался только комбинезон пилота из синтетической ткани с выделенными металлом разъемами для нейроподключений. — У каждого из нас есть свои обязанности…
— И все же, вы имеете право на подобные обвинения, — сказал Эдвард, протягивая ему бокал с вином, — в случившемся действительно есть большая доля моей вины. Именно из-за этого я и прибыл в Карийский баронат лично. Ваша мать, вдовствующая баронесса, очень беспокоилась о вас и попросила меня о помощи. Пейте, молодой барон, прошу вас, — сам он все еще оставался стоять в боевом костюме. Его опыт позволял пользоваться возможностями своего доспеха с достаточной осторожностью, чтобы случайно не раздавить бокал в руке.
— Никогда не пил вина, — с сомнением сказал Квенти, покачивая бокал в руке. — Отец говорил, что до совершеннолетия не стоит…
— Ваш отец был прав, — кивнул Эдвард, — а вот мой отец говорил, что в действительности возраст особого значения не имеет. Мужчина становится мужчиной не тогда, когда ему исполнится двадцать лет, а когда он начинает совершать поступки, достойные такого звания. Вы ведь сегодня впервые убивали? — поинтересовался он, глядя, как у Квенти дрожат руки, выдавая напряжение нервной системы, отходящей от боевых стимуляторов.
— Так точно, господин, — кивнул Квенти. — Мой первый настоящий бой.
— И вы с треском провалили свое первое испытание, — заметил Эдвард сухим голосом. — Не имея серьезного боевого опыта, сунулись в самое пекло, забравшись в шагоход. Командирский шагоход! Вам нужно было только еще мишень на кабине нарисовать с подписью «здесь карийский барон», чтобы даже самый последний гельский имбецил сообразил, куда именно стрелять в первую очередь, — чтобы не выдать раздражения Эдвард, разглядывал как играет вино в бокале, но напряжение росло, он чувствовал, что упрямый мальчишка не хочет его услышать. — Вы же командующий всеми войсками. Это нужно ценить гораздо больше. Вам, может быть, ваша собственная жизнь и не нужна, но вашим людям она необходима! Что они будут делать без своего командующего? Без своего сюзерена?
— Я должен был возглавить этих людей! — возмутился Квенти.
— Вы должны всем! — рявкнул на него Эдвард с металлом в голосе. — Вы должны будущему королю, графу Фларскому, которого поддерживает ваш баронат. Вы должны своим вассалам, своим подданным, своей семье! Потому что вы дворянин! И вы не имеете права распоряжаться своей жизнью так, как вам заблагорассудится! Что бы сейчас делали ваши командиры, если бы я не успел вовремя и не позволил вас располовинить?! — он залпом опустошил бокал и поставил его на стол, стекло жалобно звякнуло.
— То есть, мне надо было отправить людей затыкать дыру в обороне, заставив их рисковать собственными жизнями, а самому оставаться в тылу? — Квенти горячился, не желая признавать правоту старшего. — А как же вы сами, барон? Как же те истории, которые про вас рассказывают? Когда вы лично возглавляли атаки, сражаясь в первых рядах? Неужели это все неправда?
— Правда, мой друг, вещь относительная. В моих случаях действительно была необходимость, — кивнул Эдвард. — Во-первых, в отличие от вас, я знаю, как выживать на поле боя. И во-вторых, что более важно, без моего появления там было не обойтись. Сюзерен для вассалов должен быть знаменем, за которым они пойдут даже в саму Бездну. Я вел войска в бой тогда, когда на кону был исход сражения, победа или поражение, а не просто прорыв на очередном участке фронта. Ваши люди могли справиться и без вас. И еще, — он показал пальцем в сторону Квенти, — никогда не пытайтесь геройствовать. Герои умирают быстро, можете мне поверить.
— Тогда что мне делать? — спросил Квенти, не решаясь первый раз в своей жизни выпить вина. Так и не справившись с нервной дрожью, он поставил бокал и спрятал руки под стол.
— Сначала вам необходимо успокоиться, — уже более спокойным тоном сказал Эдвард и вызвал команду сервисных дронов, решив наконец-то избавиться от тяжелой брони, — возможно, даже зайти в медблок, первое применение стимуляторов в реальном бою редко когда проходит без последствий. А во-вторых, сообщить своему командованию, что вы отправляетесь со мной и на некоторое время покинете фронт.
— Покинуть фронт, сейчас?! — Квенти даже вскочил. — В такое время? Когда враг рвется к столице? Как же я буду выглядеть?
— Вы хотите спасти баронат или умереть, пытаясь это сделать? — поинтересовался Эдвард. — Вам необходимо научиться оценивать и анализировать ситуацию, а не просто воспринимать ее так, как она отражается на тактической карте. Мы с вами отправляемся к остезейским баронам…
— Мы? — переспросил Квенти, чуть успокаиваясь и возвращаясь обратно на свое место, — Господин барон, вы хотите, чтобы я отправился с вами?
— Вы же карийский барон, не так ли? — поинтересовался Эдвард, освободившись от доспеха и присаживаясь в кресло напротив, уже с вновь наполненым бокалом вина. — Если не вы будете заниматься дипломатией, то кто же еще? И кстати, постоявшее вино уже не отличается таким вкусом, как только что разлитое, — отметил он по ходу, качнув ножкой бокала в сторону собеседника, — пробуйте, это коллекционное из королевских винных погребов столицы. Отличный вкус и аромат…
Квенти молча посмотрел на Эдварда взял свой бокал, пригубил совсем немного, осторожно попробовал, покатал вино на языке, пытаясь разобраться в собственных ощущениях.
— Необычный вкус, немного терпкое, — все-таки сделал вывод молодой карийский барон. — Никогда прежде не пробовал ничего подобного.
В ответ Эдвард рассмеялся, не сумев сдержать своих эмоций, слишком комично выглядел юнец, пытавшийся казаться взрослым. Кажется, в последний раз он по-настоящему смеялся очень и очень давно, и сейчас это чувство ему самому казалось необычным, хоть и не мог сказать, что оно ему не нравится. Чуть успокоившись, он легко коснулся бокала Квенти своим, приглашая выпить.