— Я не покину королевство окончательно, — отрицательно покачал головой барон, глядя на огонь, — здесь мой баронат, мои вассалы и подданные. Я не имею права их бросить, забыть о клятвах сюзерена. И все же, я перенесу свой двор на Аверию, как можно дальше отсюда. А Иинан… в отличие от меня, он верил в Рейнсвальд. И посмотри, что из этого получилось…
— Так значит, уговаривать тебя бессмысленно? — вздохнул Линк. — Ты твердо убежден в том, что уже не принадлежишь Рейнсвальду…
— Даже не пытайся, друг мой, — отрицательно покачал головой Эдвард, — если я буду и дальше барахтаться в этом болоте под названием рейсвальдская политика, то никогда не найду Респира. А его след сейчас не то, что остыл, он уже вымерз и покрылся льдом! — он разочарованно вздохнул. — И Северед давно не сообщал ничего нового о ходе поисков. Последний раз мы связывались еще до Золотых Ворот, и сейчас снова пустота…
В дверь осторожно постучали, прервав их разговор.
— Господин барон, разрешите войти? — раздался со стороны коридора голос адъютанта тристанского барона.
— Да, входите, — Эдвард развернулся в сторону двери, ожидая пока тот войдет.
— Милорд, — вышколенный офицер поприветствовал гостя. — Господин барон, поступила информация от офицеров систем воздушной безопасности. Они сообщают, что к отбытию все готово, ждут только вашей команды.
— Превосходно. Передайте, что можно начинать эвакуацию. Я сейчас подойду, — ответил Эдвард, прежде чем снова повернулся к Линку. — Что ж, мой друг, Екидехия оказала нам довольно теплый прием, но всему наступает конец. Мы покидаем крепость и возвращаемся на фронт. Ты последуешь за нами или вернешься домой?
— Бессмысленно бежать от войны, которая сама к тебе идет, — пожал плечами Линк, — ситуация в Остезее сейчас стабильна, вассалы спокойны, поэтому остезейскому лорду пора возвращаться к вопросам внешней политики. Я отправлюсь в штаб, чтобы поддержать нового рейнсвальдского короля…
— Дэлай еще не король, — уточнил Эдвард, поднимаясь со своего кресла и поправляя складки мундира, — до церемонии коронации он всего лишь претендент на престол, пусть и единственный, кто имеет право на этот титул.
— В ближайшее время он станет королем, — ответил Линк безразличным тоном, — в столице уже полным ходом идут приготовления к коронации, Дэлай не будет ждать окончательной победы над Саальтом. Возможно, когда мы снова окажемся на линии фронта, нас встретит уже не граф Фларский, а Дэлай Первый.
— Вот тогда мы и будем обращаться к нему Ваше Величество, — ответил Эдвард. — Особой разницы нет, большинство феодалов все равно ждали этого момента как шанс начать историю королевства заново. Нам же остается только согласиться с этим. Пойдешь со мной на посадочную площадку? Нам следует попрощаться с госпожой Миривиль и будущим тоскарийским графом.
— Все еще не могу поверить, что ты действительно собираешься это сделать, — удивленно покачал головой Линк, поднимаясь со своего кресла и вместе с ним выходя из комнаты в коридор.
Помещений, не поврежденных в ходе штурма, оставалось совсем немного, так что, покинув гостевой зал, они сразу же натолкнулись на следы разрушений. Часть потолочных перекрытий коридора обрушилась, кучи керамита засыпали пол с изодранными и обгоревшими коврами, а особо крупные куски даже пробили его насквозь, оставив дыры с истрескавшимися краями, начинавшими осыпаться, стоило подойти к ним слишком близко.
Верхние уровни донжона были повреждены намного сильнее, и в стенах зияли сквозные дыры от попаданий тяжелых зарядов, через которые внутрь с завываниями врывался холодный ветер, несущий с собой ядовитые миазмы открытого неба. Здесь можно было находиться только в защитных масках, фильтровавших воздух перед каждым вдохом. Феодалов встречали расставленные на постах тристанские солдаты, приветствовавшие при приближении и указывавшие, каким путем можно идти дальше, чтобы не наткнуться на тупик обрушенного или засыпанного коридора.
Посадочная площадка была вынесена в отдельную пристройку, по счастью, не обрушившуюся, когда в стену в нескольких метрах от нее угодил заряд из скорострельной корабельной пушки, оставившей дыру в два десятка метров диаметром. Активированная система жизнеобеспечения, подключенная к установленному здесь временному генератору, создавала над самой площадкой купол защитного поля и поддерживала внутри подходящую для дыхания атмосферу.
Возле причала стоял небольшой тристанский шаттл с опущенным трапом и заглушенными двигателями. Охрана, состоявшая из десятка гвардейцев, занимала позиции по периметру, а перед трапом шаттла стояли несколько наемников командора с его личным символом на броне. Соседство с гвардейцами их явно напрягало, поэтому они держали оружие в руках и все время посматривали по сторонам.
— Графиня еще не прибыла? — поинтересовался Эдвард, когда к ним подошел офицер караула. — Ей должны были сообщить.
— Они будут с минуты на минуту, — ответил тот, отдав честь, — вероятно, задержка связана с маршрутом, много коридоров на их пути перекрыто. Вкупе с отключенной лифтовой системой…
— Барон, вы все-таки решили еще раз нас увидеть? — услышал тристанский феодал голос за спиной. Госпожа Миривиль в сопровождении своего будущего мужа появилась в дверях. На ней было другое платье, более соответствующее статусу почти замужней женщины — длинное с тугим корсетом, а накидка скрывала декольте и руки. Поклонившись ей, Эдвард отметил, что графиня словно побледнела, окружавшая ее прежде аура достоинства будто померкла, стала тихой и невыразительной. Для постороннего человека разница была практически незаметна, но он хорошо знал ее характер, знал, какой может быть эта молодая женщина. И неприятно удивился, почувствовав в душе укол ненависти к Стивки, всего лишь за одну ночь сломавшего близкого ему человека. Только усилием воли ему удалось взять свои эмоции под контроль и приветливо улыбнуться наемнику, вошедшему следом.
Стивки, снова в мундире тоскарийских войск, наоборот, выглядел поразительно спокойным и даже довольным. Убрав левую руку за спину, а правую положив на рукоятку болтавшегося на поясе кортика, наемник шел чуть позади графини, но вышел вперед, чтобы поздороваться с бароном.
— Я отдал все необходимые распоряжения, поэтому можете не волноваться, вас примут, как полагается, — сразу сказал ему Эдвард, протягивая ладонь для рукопожатия. Ладонь у наемника оказалась крепкая и сильная, как металлический захват, но он даже не изменился в лице.
— Честно признаться, я до последнего момента ждал, что вы откажетесь от своих слов, — ответил Стивки, усмехнувшись. — Люди, с которыми я до этого имел дело, очень быстро отучили меня доверять дворянам, но вы, кажется, действительно держите свое слово.
— Возможно, мне еще предстоит об этом пожалеть, — согласился тристанский барон, — однако данное слово является обязательством, которое необходимо выполнять. Графиня, — он обратился к леди Миривиль, — я искренне надеюсь, что ваш новый статус не будет для вас тягостным.
— Для меня тягостно другое, — честно ответила графиня, — Эдвард, почему я опять должна с ним расставаться?
— Он гористарский граф, — ответил барон твердым голосом, пресекая любые возражения. — Вам это должно быть известно лучше других. Его титул значит слишком много, чтобы я мог позволить его отпустить. Можете не волноваться, с ним будут обходиться, как подобает представителю дворянского рода.
— Но… он ведь мой сын, — попыталась возразить Миривиль.
— Вы больше не принадлежите к роду Гористаров, — отрезал тристанский барон, — поэтому эти вещи вас больше не должны касаться. Не беспокойтесь о своем сыне, я обещаю, что вы скоро встретитесь.
— Мне остается только поблагодарить вас, господин барон. Несмотря на вашу занятость, вы проявляете заботу о нас, — тяжело вздохнув и постаравшись успокоиться, поклонилась ему графиня. — Вы всегда были добры и благосклонны ко мне, я буду вспоминать время, проведенное с вами, с большой теплотой и надеяться, что в будущем мы снова сможем увидеться.
— Не стоит благодарности, миледи, — Эдвард вежливо улыбнулся, стараясь не смотреть ей в глаза. — Однако я не думаю, что обязанности супруги и хозяйки благородного дома оставят время для праздных встреч. Наши пути здесь расходятся окончательно. Прощайте.