— Друг мой, когда мне потребуется ваше присутствие, я обязательно вас позову, — мягко сказал король. — А пока позвольте вашей названной сестре побыть счастливой еще хотя бы час. Возможно, в ближайшее время мне потребуются все дворяне Рейнсвальда, чтобы остановить эту угрозу.
— Хорошо… Как вам будет угодно, Ваше Величество, — Квенти даже запнулся, не ожидая такой заботы, но все же согласился, вспомнив счастливую улыбку Тимьи. Она выстрадала свое право танцевать на балу и беззаботно смеяться.
Дэлай направился следом за своим адъютантом к выходу из зала, по пути собирая своих приближенных, обращаясь к ним лично тихим голосом, чтобы не омрачать атмосферу бала известиями о новом наступлении Саальта. Сейчас ему требовались только самые близкие и проверенные временем союзники, чтобы хотя бы подготовить ответные действия прежде, чем придется официально потребовать военного присутствия всего рейнсвальдского дворянства.
Квенти остался стоять у колонны, держа в руках бокал и задумчиво глядя вслед королю, когда к нему снова подошла Тимья, в сопрвождении молодого дворянина в парадной военной форме, но герб на его груди не был знаком карийскому барону. Гербы, цвета, девизы и историю всех основных феодов, имеющих вес в королевстве, Квенти под присмотром строгого учителя геральдики выучил еще в раннем детстве. Скорее всего это был представитель одного из малых и молодых дворянских родов, владеющих небольшим герцогством, а потому не играющих особой роли в рейнсвальдской политике. Такие малые феоды, как правило, находились в союзе с более сильным и самостоятельным соседом. Но появление здесь представителей и малых семейств выглядело вполне логичным — во многом именно на молодые и не имеющие значительной силы феоды Дэлай Первый и делал ставку в своей политике, поскольку их объединенные силы могли дать королю войск больше, чем крупные баронаты и графства.
— Мой барон, — с улыбкой обратилась к нему Тимья, — позвольте представить вам Данвера, герцога Фермильского, пригласившего меня сегодня быть его дамой бала.
— Рад познакомиться с вами лично, господин барон, — протянул ему руку представленный герцог. Он был немногим старше Квенти, но выше ростом, крепче и шире в плечах, а обветренное лицо с мелкими морщинками в уголках глаз и четкие немного резкие движения выдавали в нем кадрового офицера регулярных войск, принимавшего участие во многих сражениях. Гладко зачесанные назад светлые волосы открывали высокий лоб, а большие серые глаза смотрели на Квенти с интересом и уважением. — Я много слышал о вас раньше, но не думал, что наступит момент личной встречи. И никак не мог предполагать, что прекрасная дама, оказавшая мне честь, приходится вам сестрой.
— Я тоже рад с вами познакомиться, — пожал Квенти протянутую руку, — Весьма польщен, что вы обо мне наслышаны, и надеюсь, что слышали только хорошее.
— О вас много рассказывали по обеим сторонам фронта, — ответил Данвер, чье рукопожатие оказалось крепче обычного. — Немало хорошего я слышал и от ваших врагов еще в те времена, когда феодалов не объединил новый король… — он сообразил, что сказал лишнее, и поторопился замолчать, чтобы не портить настроение собеседнику, судя по тому что он видел, молодой карийский барон входил в ближайший круг монарха.
— Не сочтите за праздное любопытство, но откуда вы знаете, что именно обо мне говорили мои враги? — поинтересовался Квенти, не отпуская руку молодого герцога.
— Я объясню, — кивнул Данвер, — не думаю, что стоит начинать наше знакомство с вранья. Когда Вассарий Гельский объявил о своих претензиях на престол королевства, мой отец стал его союзником в этой войне. Титул герцога Фермильского я получил после гибели отца в сражении на Карийском побережье…
— Ах, вот как, — Квенти вдохнул, выдержав паузу, — ваш отец сражался с моим отцом на той войне. Прискорбно слышать подобное… Однако, — карийский барон позволил себе улыбнуться краешком рта, заметив, как напряглась его названная сестра, — время все расставило по своим местам, и прошлое не должно стоять между нами. Мы не будем винить друг друга за решения, принятые нашими отцами. Сейчас мы с вами подданные одного короля, надеюсь, в будущем нам не придется это оспаривать.
— Искренне рад слышать от вас эти слова, — согласно кивнул герцог. — Я разорвал союзные отношения с Вассарием после того, что он сделал с вашим отцом. Это было недостойно будущего короля.
— Вы были там? — моментально охрипшим голосом спросил Квенти, и почувствовал, как Тимья в этот момент крепко сжала его руку. Вместо ответа Данвер только коротко кивнул, не углубляясь в объяснения, и карийский барон дернулся как от удара ножом. — Каким был мой отец в последние секунды?
— Он не просил пощады, хоть и был слаб и измучен пленом. Его палач не увидел страха в его глазах и не услышал ни одной мольбы, — отрицательно покачал головой Данвер. Простите, я понимаю, как тяжело сыну слышать о казни отца. Скажу только, что человек вряд ли сможет принять смерть достойно, если жизнь его была жалким прозябанием. И, видят Небеса, в день смерти Рокфора Карийского Матерь приняла в свои объятия душу достойного человека.
— Спасибо, — Квенти выглядел взволнованным. — Не думал, что увижу здесь человека, который сможет мне рассказать об этом моменте. Господин Данвер, я тоже приношу свои извинения за то, что вновь заставляю вас вспоминать прошлое. Вы говорили, ваш отец пал на поле боя?
— Однажды во дворец пришло известие, что герцог Гордон Фермильский погиб во время высадки на Карийском побережье, четкая фраза без каких-либо подробностей. Я не искал свидетелей, да и сомневаюсь, что кто-нибудь остался в живых. Война не делает отличий — герцог или простой солдат. В те дни с обеих сторон гибло слишком много людей. И, думаю, в ближайшее время погибнет еще больше, войну с королевством Саальт вместо нас никто не закончит, — Прошу прощения, думаю, мне стоит покинуть вас.
— Уже уходите? — удивилась Тимья, остановив своего кавалера одним вопросом. — Не останетесь с нами хотя бы немного дольше?
— Я подумал, что после услышанного, вы вправе… — попытался объяснить свой уход герцог, но Квенти прервал его.
— Друг мой, как говорят мудрецы, сын не понесет вины отца. Тем более в гибели моего отца нет вины герцога Фермильского, а настоящий виновник уже наказан, — голос Квенти звучал тверже. — Сейчас мы с вами на одной стороне, и как сказал Его Величество, с этого дня наступает новая эпоха. Возможно, ее стоит начать с чистого листа, не находите?
— Господин барон, — их прервал бесцветный голос королевского адъютанта-киборга. В прорезях глаз тонкой пластиковой маски, имитирующей человеческое лицо, и надетой, чтобы не смущать гостей, перемигивались огоньки видеодатчиков, — Его Величество просит вас немедленно присоединиться к нему при обсуждении вопросов, связанных с господином бароном Тристанским.
— Разумеется, я присоединюсь к нему прямо сейчас, — кивнул Квенти и снова посмотрел на своего собеседника, — господин герцог, я вынужден вас покинуть. Могу я просить вас не оставлять леди Тимью одну, пока я не вернусь? Полагаюсь на вас.
— Что-то случилось? — заволновалась Тимья, заметив, как изменилось выражение лица барона. — Квенти, ты даже улыбаться перестал. Я слышала, он упомянул Эдварда Тристанского.
— Нет, ничего страшного, прошу не волнуйся, — выдавил он из себя улыбку в ответ и легонько сжал ее пальцы, — просто несколько вопросов, требующих срочного решения. Если возникнет необходимость, найди, пожалуйста, сира Нодри, он должен быть среди гостей. А теперь я должен идти, — поклонился он, после чего жестом велел королевскому адъютанту показывать дорогу.
Они миновали бальные залы и направились к штабу обороны. Киборг вел его по мраморным коридорам королевского замка, украшенным статуями великих героев прошлого и цветными панно с аллегориями из прошлого и настоящего. Шаги чуть заглушали выстеленные по полу ковровые дорожки, но под изукрашенным барельефами и мозаиками потолком эхо подхватывало и далеко разносило практически любой даже самый тихий звук. Мимо них несколько раз пробежали другие адъютанты с указаниями, и поднятый ими шум еще долго раздавался, постепенно теряясь под арочными сводами.
Центральный штабом служила переоборудованная смотровая площадка на вершине донжона дворца. Круглое помещение было полностью остеклено полупрозрачными витражами, уходящими по самый купол и разделенными только тонкими полуколоннами. Вместо привычных укрепленных стен с обзорными мониторами на находящихся внутри людей со всех сторон смотрели изображения святых защитников королевства в доспехах небесных воинов с крыльями за спиной, а снаружи открывался вид на причудливую пирамиду куполов Кенингхорма. В самом центре размещался большой голограммный проектор, окруженный генералами и феодалами, и когда Квенти проходил мимо рядов операторов и связистов, спешно настраивающих каналы связи со всем Рейнсвальдом, увидел мерцающее изображение тристанского барона.