Началась массовая паника. Всюду, куда бы не пытались выйти еще действующие организованно саальтские силы, их встречали ударные рейнсвальдские части, даже не пытающиеся брать пленных. Победа обернулась поражением, а наконец-то появившиеся успехи в наступлении обернулись захлопнувшимися челюстями капкана. Остатки флота третьего эшелона сгорали в небе под перекрестным огнем и рушились пылающими обломками вниз, на беспорядочно бегущие войска. Больше уже никто не пытался удерживать организованную оборону, и в толпы бегущих врывались рейнсвальдские танки и легкая кавалерия, уничтожая всех и все на своем пути.
Тристанский барон, вновь вернувшийся к войскам, возглавил атакующие силы, направив удар в самый центр вражеской армии, продолжая гнать противника все дальше и дальше, к позициям королевских войск, все еще пытающихся удерживать оборону. Больше не было отдельных фронтов и эшелонов, все направления соединились в едином, закручивающемся как водоворот, сражении, втягивающем в себя все больше и больше войск.
Командирский танк, откуда Эдвард первоначально руководил сражением, оставаясь на передовой, подбил вражеский снаряд, взорвав левую переднюю гусеницу, и многотонная машина, воя перегруженным двигателем, застопорилась, еще некоторое время продолжая двигаться вперед, только загоняя глубже в песок оголенные катки. Откинув крышку люка, барон выбрался на броню главной башни танка, на ходу герметизируя доспех и пытаясь выйти на командирскую частоту, чтобы связаться с войсками.
Мир вокруг пылал. Приглушенное толстой и многослойной броней танка сражение сейчас ударило по всем его пяти органам чувств с новой силой. Полыхающий горизонт продолжали освещать поднимающиеся столбы раскаленной пыли и огня от ядерных и плазменных взрывов, грохот и шум непрекращающейся стрельбы и продолжавших проезжать мимо танков, не остановившихся даже когда командирский был подбит, пробивался сквозь шумоподавители шлема, а эфир наполняла какофония обрывочных сообщений и приказов, не позволяя сосредоточиться. Окружающее пространство освещали костры сбитых перехватчиков и подбитых танков отступающей саальтской армии, но даже их свет мерк по сравнению с кровавыми отблесками оседающего ядерного гриба. Уже перевалившая свой пик шапка постепенно расширялась и опускалась ниже, распадаясь на десятки дымных столбов черных и темно-красных оттенков, закрывая все видимое пространство на горизонте зрения.
Бросив еще один взгляд на растянувшиеся по всей пепельной равнине цепи тяжелых танков, Эдвард спрыгнул вниз, на распаханную траками и оплавленную огнем землю, хрустевшую под ногами. Пытаться привлечь к себе внимание танкистов было бессмысленно, они могут даже не обратить внимания на одинокого солдата, случайно попавшего под траки, но вместе с ними в атаку шли эскадроны кавалерии, заменяя отставшую пехоту. Пролетавшие мимо кавалеристы не могли не заметить идентификационный код тристанского барона, и почти сразу же после посланного запроса о помощи, около подбитого танка остановилось несколько кавалеристов с офицером во главе.
— Господин барон! С вами все в порядке? Вы не ранены? — оставив своего металлического коня чуть в стороне, к нему подбежал остезейский офицер со знаками различия младшего лейтенанта. — Мы засекли ваш сигнал…
— Со мной все отлично, помогите танкистам, — отмахнулся рукой Эдвард, указав в сторону своей командирской машины, — вы откуда?
— Двенадцатая кавалерийская бригада Третьей ударной армии Остезейского Союза, — доложил офицер, приложив сжатую в кулак руку к груди. — Поступили под ваше командование после того, как были переброшены сюда с карийского направления. В настоящий момент я принял командование, все старшие офицеры убиты… — добавил он, словно извиняясь за свой невысокий чин.
— Мне нужно оставаться на передовой, — сказал Эдвард, не обратив внимания на последние слова, — младший лейтенант, добудьте мне одну из ваших кавалерийских «лошадей» как можно быстрее…
— Воздух! — закричал один из солдат, и все рефлекторно пригнулись, прикрывая голову руками, когда над ними пролетел бомбардировщик, сбрасывая свой смертоносный груз, а сразу за ним, рассекая небо трассирующими очередями импульсных зарядов, пронеслись два перехватчика. Взрывы бомб, упавших близко, оглушили людей, а одна, разорвавшаяся совсем рядом, обдав волной песка и пепла, повалила нескольких солдат. Почти все поднялись пару секунд спустя, ругаясь сквозь зубы по общему каналу, но двое так и остались лежать. Им не повезло больше всех, осколки расплавленного камня как шрапнель пробили доспех в нескольких местах. Одного, раненого, подняли товарищи, оттащив под укрытие к танковому диску, но второму бойцу уже нельзя было помочь — осколком ему пробило голову.
— Дер, Хемер, помогите Курту и дождитесь медика, — приказал остезеец своим подчиненным, прежде чем снова посмотрел на барона, — господин барон, кажется, искать ничего не придется. Можете взять машину Курта, она ему в ближайшее время вряд ли понадобится, — вместо ответа Эдвард только кивнул, и вместе с ним отправился обратно к стоявшим чуть в стороне воздушным установкам легкой кавалерии. Находившиеся на вооружении Остезейского Союза машины несколько отличались от тех, к которым Эдвард привык, чуть большие по размерам мощные и тяжелые, но все так же напоминающие мифических лошадей — животных из сказок, которых кавалеристы считали своим символом и талисманом. Усеянная окулярами визоров и датчиков носовая часть, чуть приподнятая и напоминающая вытянутую голову животного, заканчивалась ручками руля управления, а в задней части находился двигательный блок с тремя соплами, от долгой работы раскаленных докрасна.
— Выдвигаемся! — приказал Эдвард, подключая систему нейроинтерфейса боевого костюма к управлению кавалерийской установки, чувствуя знакомое покалывание в местах соединения разъемов. Вытащив из ножен меч, он оглянулся убедиться, что остальные солдаты следуют за ним.
Мобильность кавалерии позволяла легким частях быстро передвигаться по полям сражений, появляясь на тех направлениях, где их помощь больше всего была необходима, быстро атакуя и так же быстро отступая прежде, чем враг успевал реагировать. Группа Эдварда быстро нагнала войска на передовой, продвигавшихся к развалинам города Арказар-Два примерно на середине пути между Некельсейном и Кастерфактом. Когда-то это была крупная дорожная развязка, самой важной частью которой являлись три крупных моста, перекинутых через широкий и глубокий каньон, тянувшийся в сторону Золотых Ворот. И именно там сошлись направления ударов войск Эдварда и Квенти Карийского.
Пробиваясь через пепельную равнину, сквозь облака раскаленной пыли, поднятой орбитальными бомбардировками и ядерными ударами, танковые клинья тристанского барона уперлись в массу саальтских войск, сбившихся вокруг города и принявших здесь последний бой. В ходе наступления на Розмийское графство мосты были разрушены, подорванные отступающими войсками феода, но позже восстановлены, как объект стратегического значения. И два из них уже вновь были уничтожены налетами рейнсвальдской авиации, оставившей только огромные бетонные опоры с обломками пролетов, торчавшие из скального основания. По последнему мосту саальтские войска еще пытались прорваться, но на другой стороне их уже встречали силы карийского барона, завершившие окружение. Выведенные к обрыву самоходки и танки вели беглый огонь по всему, что показывалось на другой стороне, развернувшаяся артиллерийская дуэль перекрестным огнем накрывала пытавшиеся пробиться по мосту войска, устроив там настоящую бойню.
Лишенные централизованного командования, но все еще очень опасные, саальтские войска теперь напоминали крысу, зажатую в угол, но готовую обороняться до последнего. Под непрерывным артиллерийским огнем, насквозь простреливавшим стягивающийся котел, они атаковали при любой возможности, пытаясь вырваться на оперативный простор. Сражение превратилось в непрекращающуюся мясорубку, перестав быть мобильным и стянувшись к позиционным боям на выносливость, в которых рейнсвальдские войска медленно, преодолевая все возрастающее сопротивление противника, пробивались вперед.