— Господин барон, — с ним вышел на связь капитан его флагмана, усилиями своих операторов все еще сохранявший контакт с тристанским бароном, — мы смогли наладить сообщение с капитанским мостиком «Орфея» и получили необходимые тактические данные. Передаю вам последние зафиксированные координаты короля. В тех сообщениях, что передавались с этой точки, прямо говорилось о большом количестве жилой силы противника и необходимости поддержки. Если вам интересно мое мнение…
— Я вас понял, капитан, — оборвал его Эдвард, — приоритетность заданий будет пересмотрена, и нашей первой целью станет обеспечение безопасности короля Рейнсвальда. Мы должны сделать для этого все возможное…
Через несколько секунд на локационной сетке внутреннего забрала, появилась точка, указывающая положение короля. Он находился в стороне от мест, куда он уже отправил штурмовиков, и тристанскому барону на ходу пришлось вносить поправки в планы, перебрасывая лучшие ударные группы на нужное направление. Остальные цели перешли в разряд второстепенных.
Пробиваться приходилось с боем. Коридоры саальтского флагмана, рассчитанные на ведение абордажных боев, представляли собой настоящий лабиринт залов и переходов, разделенных на сектора обстрела таким образом, чтобы защитники, принимавшие бой, каждый раз находились в наилучшем положении. И только из-за того, что большая часть сил экипажа саальтского флагмана уже оттянулась к схватке с пробившимися штурмовиками «Орфея», бойцы Эдварда продвигались вперед, встречая минимальное сопротивление.
Соединившись с группами королевских гвардейцев, свежие высадившиеся абордажные команды смогли снова выправить ситуацию, отбросив назад саальтских солдат и заняв часть корабельных помещений. Встречные атаки превращались в ожесточенные рукопашные схватки в корабельных переходах таких узких, что не всегда хватало места даже, чтобы размахивать абордажным палашом. На других участках затягивались ожесточенные перестрелки с зонами ураганного огня, через которые не могли пробиться даже тяжело бронированные «протекторы», валившиеся после многочисленных попаданий.
Тристанский барон пробивался дальше, к заветной точке, с каждым шагом становившейся все ближе и ближе. Кровавый бой, завязавшийся вокруг указанного места, втягивал в себя все новые и новые силы как воронка: на место каждого павшего почти сразу же становилось двое новых бойцов, но именно через эти заваленные трупами коридоры ему и предстояло пройти.
— Построиться! Первая шеренга на колено! Вторая — оружие на изготовку! — скомандовал Эдвард, не давая своим отрядам втянуться в бой. Стоя в шаге перед стрелковой цепью, он махнул своим клинком: — Беглый огонь!
Солдаты, может быть, понимали, что часть выстрелов придется в своих — в этой свалке невозможно было точно прицелиться — но ослушаться приказа не смели, по команде дав залп и выкосив практически всех, кто попал в зону обстрела. И саальтские, и рейнсвальдские гвардейцы падали под неприцельным огнем, порой даже не успевая понять, что произошло. Многие пытались подняться, но новые попадания, пробивавшие и дефлекторные щиты, и броню, снова валили их на пол. Сжав зубы, стрелки давили на спусковые кнопки, разряжая батареи своих винтовок, стараясь не думать о том, сколько товарищей попало под сплошной огонь, не оставлявший шансов на выживание.
— Продвигаемся вперед! — скомандовал Эдвард снова. — Подавлять любое сопротивление, в ближний бой не вступать!
Впереди снова были минотавры, но их валили сконцентрированным огнем, а королевские отряды, понесшие большие потери, наконец-то смогли отступить и перегруппироваться, рассредоточив поддержку из стрелков на второй линии и снова атаковав противника, сохраняя правильное построение. Однако долго стрелковую цепь удерживать не получилось, саальтские гвардейцы, закрывшись штурмовыми щитами, контратаковали и преодолели простреливаемое пространство, за несколько секунд заставив строй распасться. И хаос рукопашной схватки снова воцарился в этих залах, мешая своих и чужих, живых и мертвых, проверяя солдат на выдержку и способность драться до конца, стоя прямо на трупах.
Тристанский барон оставил отряд, пробиваясь вперед лишь с группой верных телохранителей, поредевшей, но все так же готовой отдать жизни за своего сюзерена без малейших колебаний.
— Это должно быть здесь, — шептал он сам себе одними губами, когда локационная сетка указывала точку координат всего лишь в нескольких метрах от него. Ни личные интересы, ни старые интриги и оставшиеся проблемы сейчас Эдварда не беспокоили, значение имела лишь глубоко въевшаяся в сознание мысль о клятве верности, данной королевскому престолу. Он не мог позволить никому убить короля Рейнсвальда, кем бы ни был этот человек. Обрывки мыслей вспыхивали в голове как заряды, выпущенные солдатскими винтовками, и сами складывались в четкие и понятные с детства каждому дворянину слова: — За короля!
Левой рукой выхватив плазменный пистолет, он трижды выстрелил навскидку, выигрывая необходимые секунды. Первый выпущенный заряд прошел выше, второй ярко вспыхнул, поглощенный дефлекторным полем, но третий все же угодил Аллирду в плечо, прожигая в разукрашенном доспехе вытянутый глубокий след с раскаленными краями.
Саальсткий король отшатнулся, повернувшись в сторону новой угрозы, но Эдвард, не останавливаясь ни на секунду, одним взмахом клинка срубил выше локтя руку минотавра, пытавшегося его остановить, и прорвался к своему королю. Первый же выпад Аллирда он заблокировал своим клинком и с размаху ударил сам, заставляя противника отступить на шаг. Продолжая бить с разных сторон и под разными углами, он не давал саальтскому королю даже возможности подготовиться, все сильнее загоняя в защиту. Система жизнеобеспечения ввела в кровь новую дозу стимуляторов и ускорителей реакции, заставляя почувствовать прилив сил, и тристанский барон все-таки смог оттеснить Аллирда от своего короля.
— Ты кто такой, чтобы пытаться меня остановить?! — его противник, несмотря на всю неожиданность нападения, не получил больше ни царапины, поспевая за каждый его движением и каждый раз удачно его блокировал. — Как ты посмел встать на моем пути?!
— Это ты стоишь на моем пути! — чуть не зарычал Эдвард, высвобождая все скопившееся напряжение, сосредоточившись на поединке. — Меня здесь не должно быть. Мне не нужна эта война и весь этот мир. Я должен быть далеко отсюда, но из-за тебя все еще здесь, пока Респир уходит все дальше и дальше!
— Респир? — Аллирд чувствовал эмоциональный всплеск своего противника, и попытался этим воспользоваться, выводя его из равновесия. — Я не знаю, кто это такой, но, наверное, ты его сильно ненавидишь. Может, мне стоит самому его найти?
— Просто умри и сгинь с моего пути! — через внешние динамики слова Эдварда казались больше похожими на рычание, но темпа он не менял, продолжая давить, так что гораздо чаще Аллирду приходилось пользоваться щитом, чем собственным оружием, отбивая один удар за другим. Жесткий дефлекторный щит почти полностью разрядился, и силовое лезвие оставляло на нем все более глубокие царапины, грозя в любой момент расколоть пополам.
Выждав момент, он принял на щит еще один удар и тут же резко поднял его вверх, отводя оружие далеко в сторону, и сам сделал прямой выпад, целясь в живот своему противнику. Эдвард отступил назад, и силовое лезвие лишь поцарапало броню, не добравшись даже до изоляционного слоя. Но саальтский король перешел в контратаку, одинаково используя и меч, и щит как ударное оружие. Отбив удар меча, тристанец тут же получил удар в правое плечо с такой силой, что псевдомускулатура боевого доспеха загудела от перенапряжения, а рука на несколько секунд потеряла чувствительность.
Барон снова отступил, увернувшись от нового выпада меча и в следующий момент пригнулся, пропуская прямой удар щитом над головой. Вместо ожидаемого удара мечом, он вскинул левую руку, дважды выстрелив в своего противника практически в упор из пистолета, выхваченного из крепления на поясе в тот момент, когда уклонялся от последнего удара. На таком расстоянии дефлекторный щит просто не успевал сработать, и оба плазменных заряда пришлись в живот саальтскому королю, оставляя на доспехах неровные отверстия с раскаленными краями. От немедленной и мучительной смерти Аллирда спасло только то, что его броня была крепче, чем аналогичные модели его подчиненных. Многослойная броня с изоляционными вставками почти поглотила весь заряд, но кинетическая сила удара и боль в том месте, где активная плазма все-таки обожгла кожу, заставили его согнуться и отступить, закрывшись от следующего выпада щитом.