Ополчение как таковое практически перестало существовать, лишь отдельные разрозненные группы, больше и не пытавшиеся дать отпор нападающим, только пытающиеся выжить. Спастись смогли немногие, лишь те, кто успел укрыться в бомбоубежищах с остальными гражданскими, либо же успел избавиться от выдающей их из остальной толпы оружия и униформы, на таких просто жалели расходовать боеприпасы.
Городские площади внешнего кольца оказались первым рубежом, где наступление смогли задержать. Выведенные на прямую наводку танки и орудия расстреливали колонны атакующих войск, вынужденных двигаться по узким улицам без особой возможности для маневра. Беглый огонь сметал экзоскелеты и шагоходы, усеивая тротуары обломками и телами солдат. Еще не отчаявшиеся гористарские подразделения, некоторые из которых участвовали в колониальных войнах или же локальных конфликтах на поверхности против тристанских отрядов, решили держаться до последнего, больше не отступая. Ведь и дальше отступать было практически некуда, лишь городская ратуша в центре, но она оказалась серьезно повреждена при бомбардировке, и рассматривалось лишь как место для последнего боя, поскольку еще надеялись на посланный в Гористар сигнал бедствия, не зная, что он перехвачен и заблокирован тристанскими связистами.
Два часа площади внешнего кольца отражали атаки тристанских отрядов, перебив немало вражеских солдат и сами потеряв немало людей, но ровно до тех пор, пока тристанцы не ввели под купол осадные орудия и минометы, принявшиеся вести огонь по навесной траектории, по уже заранее распределенным координатам, площадями накрывая оборонительные рубежи. Не имевшие никакого прикрытия от артиллерийского огня танки и орудия оказались беззащитными от такого обстрела, и всего несколько минут оказалось достаточно, чтобы большая часть тех, кто не успел отойти, превратилась в оплавленные и перекрученные клочья металла, охваченные ярким голубым пламенем бушующей плазмы. Собирая остатки ополчения, тоже успевшие отступить за кольцо, гористарцы организовали планомерных отход, выходя из зоны поражения, но теперь на оставленные ими рубежи выходили тристанские десантники, больше не отставая и не давая шансов для создания новой линии обороны. Бой уже был проигран, но остатки гористарских сил продолжали отчаянно сражаться, стараясь как можно дороже продать собственные жизни.
Как таковое, сражение развалилось на множество коротких, но отчаянных схваток и перестрелок, переходивших из дома в дом, с улицы на улицу, так что линия фронта порой проходила буквально по коридорам, разделявших комнаты. Индивидуально, по вооружению и подготовке, регулярные части двух баронатов были практически идентичны, ни в чем не уступая друг другу, и здесь, при зачистке здания очень многое решалось уже при помощи везения и интуиции, а так же отчаянного желания выжить и продержаться хотя бы еще несколько минут, но тристанцы, пусть и замедлившись, но все же уверенно вытесняли противника из одного за другим участков обороны, загоняя к ратуше, где уже закреплялись и переводили дух те из ополченцев, кто еще не отчаялся и был готов продолжать драться.
***
Эдвард высадился из личного транспорта уже под куполом, облаченный в облегченный боевой экзоскелет, вместе с взводом телохранителей, в одном из тех кварталов, где только что прошли бои. Отдельные схватки, состоявшие в основном из уничтожения окруженных групп противника, еще оглашали загрязненный дымом, пеплом и пороховой грязью воздух хлопками гранат и треском стрельбы, но именно здесь, как знал молодой барон, находился дворец Респира, где он, почти что в изгнании, вдали от королевского двора и гористарского дома, постепенно сходил с ума, вынашивая свой изощренный план мести. И именно из-за того, что еще могло остаться во дворце после этого человека, Эдвард и организовал наступление на Росс, вылившееся в столь кровавый штурм. Честно признать, понесенные потери и огласка этого события теперь его не особо и волновали, открытый конфликт с Гористарским домом все равно должен произойти, рано или поздно, так пусть он хотя бы нанесет первый удар, уже готовый ко всему остальному, чем будет сидеть вместо этого в своем замке и выжидать, когда преемник Гористара уделит и для него время.
Переход к парадному входу дворца был разрушен прямым попаданием артиллерийского снаряда, оставившего от него только несколько кусков опорных конструкций, торчавших теперь в разные стороны, и пришлось двигаться в обход, спустившись на нижний уровень и пытаясь зайти внутрь через гаражи для личного и служебного транспорта. Из-за этого необходимо было сделать довольно большой круг по другим улицам, некоторые из которых перегорожены разбитой военной или гражданской техникой или же развалинами зданий, попавших под обстрел.
На одной из них Эдвард столкнулся с группой тристанских военных, окруживший небольшой храм Неба, где, кажется, закрепилась группа ополченцев, отказавшихся бросить оружие и теперь готовившихся лишь дороже продать свои жизни. Почему-то штурм еще не начали, остановленные только жрецом культа, стоявшего перед дверьми храма с раскинутыми в стороны руками, пытавшегося защитить это святое место от посягательств людей с оружием. Офицер тристанцев неловко оглядывался по сторонам, пока его солдаты брали на прицел узкие окна собора, где изредка мелькали лица ополченцев, белые и напуганные. Небольшое каменное здание, выполненное в классическом стиле подобных храмов, с длинными и узкими окнами, высокими и узкими дверьми, толстыми стенами и многочисленной каменной резьбой, украшавшей все доступное пространство стен, со стилистическими и антропоморфными фигурами Небесных Богов. Часть здания была серьезно опалена, а высокая башня, какими обычно завершались подобные храмы, и вовсе сбита прямым попаданиям, развалившись на груду каменных обломков, перегораживавших часть улицы.
- Офицер! Что здесь происходит? – спросил Эдвард, заинтересованный этой ситуацией и решивший подойти ближе. Обернувшийся на звук офицер тут же встал по стойке смирно и поднес правую руку к козырьку.
- Господин барон, здесь у нас патовая ситуация, и мы не знаем, как следует поступать в таких случаях, - доложил он, указывая на храм, - Здания религиозного предназначения являются нейтральными и могут служить в качестве безопасной территории для гражданского населения в зоне ведения боев, но внутри сейчас засела группа вооруженных людей из состава ополчения. Мы блокировали все выходы, но они отказываются сами сдаться, в то время как мы не можем пойти на штурм. Кроме того, внутри храма есть несколько жрецов, в случае штурма они могут попасть в зону поражения… - офицер явно боялся подобного развития событий, но и не мог просто так оставить в тылу вооруженную группу противника.
- Начинайте штурм, - приказал Эдвард твердым голосом, не терпящим возражений, - Пленных быть не должно, вне зависимости, будет ли у них в руках оружие или нет…
- Вы не можете нарушать покой святого места! - слепой жрец, слышавший их разговор, сделал несколько шагов вперед, собственным телом закрывая свой храм, - Это место принадлежит Небу! Никто не смеет осквернять обитель богов человеческой кровью! Кара их обрушиться на голову каждого, кто поднимет руку на их храм!
- Кара? – рука в броне, усиленной псевдомускулатурой, вылетела вперед, сграбастав жреца за воротник и подняв тщедушное тело старика в воздух. Беспомощно болтая ногами в нескольких сантиметрах над тротуарной плиткой и вцепившись пальцами в горячий металл, жрец что-то еще хрипел, но из-за сдавленного горла его слова превращались в непонятные звуки. Эдвард поднял забрало, посмотрев на жреца, туда, где должны быть глаза, - Кара?! Твои боги позволили ей умереть! Твои столь могущественные боги позволили ей истечь кровью прямо на ступеньках их храма! И где же их могущество? Где?! Отвечай! – он встряхнул тело жреца так, что его голова закачалась из стороны в сторону, как у куклы, - Почему они не поразили своей волей ее убийцу? Почему не обрушили на него своей гнев, как вы говорите?! На человека, вступившего на святую землю с оружием в руках! Почему не спасли ее! Почему она умерла, а я остался жить?! Почему?!!
- Ты… ты… - жрец пытался что-то сказать, и Эдвард даже ослабил хватку, позволив ему хотя бы дышать, - Ты барон Тристанский… я чувствую это по твоей боли. Это испытание тебе, сможешь ли ты пройти, выдержишь ли ты то, что боги приготовили для тебя… - даже не смотря на то, что Эдвард в любую секунду мог раздавить его шею, он все равно оставался верен своим богам, - Будь верен своей судьбе, барон…