Самое важное началось только тогда, когда Глава Стражей объявил дебаты открытыми, и началось свободное обсуждение. Здесь происходил единственный момент в истории Рейнсвальда, когда каждый говорящий мог повлиять на решение и, собственно, все будущее королевства. Никто и не ждал, что все закончится в первый же день, слишком много споров и противоречий всегда возникало между феодалами, активно обсуждающими каждого из претендентов, не стесняясь в выражении личного мнения и порой даже позволяя себе перебивать друг друга. Здесь не было разницы, насколько крупны армии феодала, и какое значение имеет для королевства, как отдаленно находится его феод от столицы или и вовсе от центрального острова Рейнсвальда и каковы его возможности. Голоса всех были равны, и все могли выразить свое мнение, наверное, единственная уступка демократии, официально допущенная на Рейнсвальде.
Эдвард первое время просто слушал, пытаясь прояснить для себя, как необходимо прокладывать дальнейшую стратегию действий, как выстраивать диалог с феодалами, да и просто узнать мнение большинства о том, каким должен быть будущий король. Конечно, экономические и политические возможности для становления того или иного претендента на престол обычно являлись главенствующими, но никогда не стоит забывать, что Рейнсвальд это не только флот, армии и производственные мощности, но и люди, народ, а главное, феодалы, что ведут за собой людей. Их мнение было, есть и будет решающими для избрания нового короля. Всегда разворачивается борьба за голоса малых феодалов, которых гораздо больше, чем тех старых и могущественных феодов, чьи голоса не составляют и пятой части от общего количества. Ведь именно мнение простого большинства решит, кто же снова наденет корону Рейнсвальда, и перед кем встанут на колени все, без какого-либо исключения.
Первоначальная поддержка неожиданно перешла к графу Розмийскому, как к сыну последнего короля, о времени правления которого у очень многих сохранились лишь положительные эмоции. Многие считали, что правление сына Иинана Третьего станет прямым продолжением той политики, что вел его отец, но такая точка зрения придерживалась не очень долго, поскольку ее активнее всего продвигали Гористары. Поддерживающие остальных двух претендентов бароны очень быстро смогли перевести спор именно в то русло, что граф Розмийский на деле может стать марионеткой Гористаров, конечно, очень древнего и уважаемого рода, но уже давно известного своей жадность и желанием властвовать над всем Рейнсвальдом. Становиться под пяту правления этого рода хотелось далеко не многим, и постепенно чаша весов начала склоняться к графу Фларскому, чьи сторонники активно поддерживали идеи равенства феодалов, а так же тех реформ, что могут избавить Рейнсвальд от тех проблем, что накопились к окончанию эпохи правления Иинана Третьего. Программа реформ, выдвинутая графом, предполагала в первую очередь реорганизацию торговых путей и основных торговых трактов, уже устоявшихся на территории королевства, но частью обходившие новые феоды, еще не включенные в общую систему торговли, а потому испытывающие проблемы с развитием и рынками сбыта своей продукции. Среди малых феодалов большую поддержку получила предложенная реформа личных армий феодалов, которые прежде обладали полной свободой в принятии на вооружение самых различных технологий. Не ограниченные так же и по максимально допустимым показателям личного состава и стоявшей на вооружении техники, за исключением нескольких вето, наложенных королем на особо смертоносные и разрушительные технологии, представляющие угрозу всему королевству. Уже многие считали, что необходимо ограничивать возможности феодалов, поскольку столь большие армии просто не могли стоять без дела, в результате чего по всему Рейнсвальду время от времени возникали различные локальные конфликты, порой из за пустых мелочей, но разгоравшиеся до жарких схваток, в которых гибли порой целые поселения, а потери исчислялись тысячами. И из-за этого же небольшие феоды всегда чувствовали притеснение со стороны своих старших и более могущественных соседей, с чьими армиями им, конечно, было не тягаться. Такая же реформа уравнивала бы их возможности, но сильно сказалась на отношении к графу крупных феодалов, не видевших в личных армиях, по численности порой приближавшихся к королевским войскам, ничего плохого. Сам Эдвард еще не знал, как стоит реагировать на подобное, поскольку его возможности такая реформа тоже задевала серьезно, но это был пока лишь проект. Быть может, после окончания уже подступившей к порогу войны, такие армии действительно не понадобятся, да и неизвестно, что вообще от них останется, когда отгремят сражения.
С продолжением спора начинали вскрываться и те противоречия, что уже разделяли феодалов Рейнсвальда, не только лишь связанные с территориями и торговлей, но и уже очень старые, покрывшиеся коростой и все глубже проникающие в самую суть королевства. Не смотря ни на что, Рейнсвальд, со всей его данью традициям, верности устоям и строгой социальной иерархии, все же развивался, не останавливаясь и не замирая в эпохе застоя.
Старые феоды начинали постепенно отставать от молодых, развивающихся и вынужденных бороться за свое место на внутреннем и внешнем рынках Рейнсвальда, а потому активно вкладывающих все доступные средства в модернизацию производства, улучшения качества и надежности выпускаемой ими продукции. Молодые феоды чаще всего вытеснялись потоком промышленных товаров, идущих в огромных количествах от гигантов в этой сфере, вроде Тристана или Гористара, и искали новые пути внешней торговли, открывая новых потребителей, торговля с какими порой оказывалась даже гораздо выгоднее, чем все то, что пытались делать до этого. Из уже крепко закрепившихся на рынке феодов далеко не все стремились поспевать за новыми тенденциями, поскольку система и так хорошо работала, налаженная и эффективно действующая, из-за чего все больше усугублялась разница между количеством и качеством, принципиально разная для различных феодов.
Проблемы возникали и с неконтролируемо развивающимися колониями, иногда преобразующихся в новые феоды, а иногда оставаясь обычными колониями, хотя порой по размерам и значимости далеко превышая исторический центр. Порой такие колонии двигали и развитие самих феодов, что в частности, сильно заметно в Тристанском баронате, вводящим в колониях самые передовые технологии и постепенно перестраивая их на весь остальной баронат. Только часто давление центра тормозило развитие самих колоний, из-за чего порой они даже оказывались нерентабельными. Некоторые старые феоды уже вовсе выступали за отказ от развития колониальной системы Рейнсвальда на поверхности и других островах, считая, что королевство должно располагаться исключительно на самом острове. А вот для большинства молодых и небольших феодов развитие колонии и экстенсивный путь экономики был единственным ключом к выживанию и даже процветанию в уже сложившихся условиях.
Эти и многие другие проявившиеся сегодня противоречия были лишь немногими вопросами, поднятыми только в первый день обсуждения, но они уже показывали ту глубокую пропасть, что пролегала между различными силами на Рейнсвальде, сейчас с новым энтузиазмом вцепившихся друг в друга, пока еще только на дипломатическом языке. Споры становились ожесточеннее, а слова были все жестче и жестче, появлялись уже даже открытые обвинения и угрозы. Претенденты переманивали поддерживавших их феодалов один у другого, предложения и просьбы сменялись едва ли не чаще, чем на них успевали отвечать, некоторые оставались и вовсе без ответа, а некоторые вызывали новые обсуждения, новые вопросы и новые пути для поиска ответов. Атмосфера становилась все более напряженной, и люди, запертые здесь друг с другом, все больше походили на свору голодных собак.