Сам граф, показавшийся следом на трапе, на их фоне казался совсем небольшим и невыразительным, даже одетый в роскошный парадный камзол цветов правящего дома Флара. Лишь только когда подошел совсем близко, больше не оттеняясь своими громоздкими телохранителями, Эдвард смог оценить его по достоинству. Граф был почти двух метров роста, немного широковат в плечах, с крупной грудной клеткой. На худом и вытянутом лице уже успело отпечататься выражение человека, привыкшего править, но не принимать ответственности за свои ошибки. Нос, слегка вздернутый вверх, уже где-то был сломан, что придавало лицу немного мужественности.
- Добро пожаловать в мой скромный дом, граф, - отвесил поклон Эдвард, - я весьма польщен, что вы решили удостоить меня чести принимать человека такой важности, как вы. Буду надеяться, что и вы запомните радушие Тристанского Дома.
- Полно вам, барон, - граф ответил на поклон, но быстро перешел на простой тон, чем сразу завоевал симпатию Эдварда, - не стоит утруждать себя такими высокими речами, когда я прибыл не за этим. Подобного уже успел наслушаться у себя дома, а сюда прилетел, надеясь на бокал хорошего вина и задушевный разговор… и, естественно, так же надеясь убедиться, что моя родственница, баронесса Карийская, действительно нашла себе достойного супруга.
- Могу вас уверить, граф, - вступился сам барон Карийский, - этот человек более чем достоин руки Изабеллы. Один из самых благородных людей всего Рейнсвальда, можете поверить мне на слово.
- Мой добрый друг, Рокфор, - граф протянул руку для рукопожатия барону, - я всегда привык вам во всем доверять… кроме скачек, разумеется. В этом деле у каждого своя голова должна быть, - графу придворный этикет, видимо, тоже успел безумно надоесть, и его пренебрежение эти правилами положительно сказывалось на мнении Эдварда, убежденного, что все словесные обороты, придуманные для использования, являлись ничем иным, как попыткой скрыть настоящие чувства.
- Вы пройдете с нами к остальным гостям? – спросил Эдвард, неприязненно глядя, как мутанты охраны графа выстраиваются рядом с его гвардейцами. Каждый из них был, по меньшей мере, втрое больше нормального человека, и его солдаты в парадной форме казались совсем беспомощными на фоне этих громил, - или мы так и будем тут одаривать друг друга любезностями, пока не кончится все вино?
- Барон, - граф проследил за взглядом Эдварда, - вам не нравятся мои охранники?
- Не в обиду будет сказано, но я всегда крайне пренебрежительно относился к мутантам любой породы. И даже скажу, что не понимаю, зачем нужно их брать на службу. Если уж так хочется сохранить им жизнь, то можно отправить на какие-нибудь грязные или тяжелые работы. По-моему, только люди имеют право служить в охране дворянина, никто больше, - Эдвард показал рукой, куда следует идти, и все трое медленно пошли по застеленному красной дорожкой причалу, еще не до конца вытоптанной всеми прошедшими за сегодня гостями.
- А вот и очень зря. Это великолепная охрана. Они настолько тупы, что не способны понять даже само значение слова «предательство», в голове у них только одна мысль, и в данном случае, это защита своего хозяина. С радостью умрут за меня, если представится такой случай. А учитывая их силу и выносливость, мало кто даже попытается совершить такой опрометчивый поступок, как напасть на них.
- Не стоит говорить о мутантах в такой счастливый день, - сказал барон Карии, - все-таки официальная помолвка моей дочери, и я не хочу слышать в этот день такие тяжелые вопросы, как чистота человеческой крови. Отложите это на другой раз.
- Что ж, это верное замечание, - согласился граф, - барон, простите, не знаю вашего имени… Тяжело все время обращаться только по титулу. Вы ведь позволите обращаться к вам по имени?
- Эдвард… В честь отца назвали, - кивнул тристанский барон, жестом освободив следовавших за ними гвардейцев.
- Он и сам не запятнал имя своего великого отца, - вставил Рокфор, - герой обороны Такийской провинции, когда на нее хлынули мутанты.
- Наверное, с тех пор у вас и появилось чувство вечного недоверия к мутантам? - спросил граф, - но можете не отвечать, я слышал, что там творилось. Вам тогда должно было быть не старше восемнадцати, ведь прав? Обязательная для всех молодых дворян служба в армии короля. Там закаляется характер, и находишь настоящих друзей, - он с тоской вздохнул, видимо, вспоминая собственные годы на королевской службе, - А так же окончательно понимаешь, готов ли служить королевству или только самому себе. Лично для меня это стало началом и концом военной карьеры. Знаете, я тогда понял, что мое оружие – не силовая шпага и не лазерная винтовка. Мое оружие – слово. И порой разит оно куда сильнее, чем любое другое. Вы ведь оставили службу после гибели своего отца?
- Именно так, граф, - подтвердил Эдвард, задержавшись перед дверьми из белого мрамора, расписанными золотыми рельефами, открывавшихся перед каждым гостем с помощью небольших сервоприводов. Вели они в так называемый Белый Зал, меньший по размерам и намного уютнее Большого Зала, но сейчас народа там почти не было, кроме нескольких молодых наследников, заигравшихся в бильярд. Они низко поклонились проходившим мимо дворянам, но после этого сразу вернулись к игре. Эдвард оглянулся на них, и снова вернулся к прерванной фразе, - Только мой отец пропал, а не погиб. Ни тела, ни корабля так и не нашли. Конечно, это только формальности, но все же хочется надеяться…
- Естественно, - граф положил ему руку на плечо, - простите меня за бестактность. Я даже рад в то, что вы еще верите в то, что ваш отец жив. Многие преемники, наоборот, были бы сильно обрадованы тем, что место на престоле освободилось. Теперь начинаю понимать, почему Рокфор с таким уважением о вас отзывался. Да, и мое имя Делай. Когда мы одни, можете ко мне так обращаться. Однако ответьте, ненависть к мутантам пошла у вас с тех пор?
- Вряд ли, господин, - отрицательно покачал головой Эдвард, - Такийская провинция тут ни при чем, хотя я и потерял много хороших друзей. Там это чувство, скорее, окончательно сформировалось. Мутантов терпеть не могу с детства, даже сам не знаю, почему, - напоминание о Такийской провинции заставило Эдварда вспомнить своих сослуживцев, не выживших до окончания обороны, из-за чего некоторое время он перестал быть участником разговора, погрузившись в воспоминания.
Остаток беседы по пути в Большой зал ушел на обсуждение планов герцога Камского относительно «Сакрала», насколько успешным будет этот проект. Герцог до сих пор очень многое держал в секрете, но уже известно было, что в первую очередь корабль строится для миссии по колонизации другого острова, как в свое время отправился тогда никому не известный сын графа Тарскаского, когда графство окончательно проиграло борьбу с Гористарами за свою независимость. Теперь же наследник исчезнувшего феода уже взял себе титул принца, контролируя целый остров и до сих пор продолжая активную колонизацию, впрочем, многие недовольны таким его поведением, поскольку он слишком активно сотрудничает с корсарами.
И лишь когда уже начали подходить к дверям зала, граф, наконец, завел речь о настоящей цели своего прибытия сюда. Немного откашлявшись, он обратился к Эдварду с самым скромным тоном.
- Извините за мою прямоту, барон, но, как я понимаю, такой крупный баронат, как Тристанский, не может не участвовать в грядущей борьбе за престол. Сейчас все претенденты активно ищут союзников, которые помогли бы склонить чашу весов в свою пользу и без военных действий. Чью сторону собираетесь занять вы?
- Тристанский баронат никогда не имел общих корней с королевской династией, как вы знаете, - начал Эдвард издалека, собираясь с мыслями. Ответ лежал на поверхности, но все же нужны были определенные усилия, чтобы произнести его вслух, - до сегодняшнего дня. Изабелла приходится вам родственницей, а потому, согласно закону кровного родства, я обязан сделать весьма определенный выбор. Сейчас могу пока лишь поручиться, что Тристанский баронат не выступит против вас. К тому же у нас весьма тесные связи с герцогом Камским. Мы безвозмездно спонсируем его войска, пока все средства уходят на постройку «Сакрала», так что думаю, он согласится с моим решением. Официального признания вашей стороны в этот день не дам, уж простите. Сегодня хочу повременить с политикой.