Пришли люди, которых здесь никогда прежде не видели, сильные, хорошо вооруженные, с огромным количеством техники и воздушными кораблями, о существовании подобных Энтри даже никогда не слышала. Они проникли на священные земли племен мутантов, всегда считавшиеся запретными и неприкасаемыми. Даже работники на экстракторах, искатели и торговцы никогда не забирались туда, но эти люди решили, что все запреты и предупреждения их не касаются. А попытки мутантов освободить свои священные земли лишь привели к тому, что множество воинов полегло в бесплодных попытках преодолеть защиту людей, использовавших оружие и технику, по сравнению с которой даже боевые машины караванов казались бесполезной грудой металла. Энтри с болью в голосе говорила о тех отчаянных, но заранее обреченных схватках, когда скорострельные пушки и тяжелые боевые роботы уничтожали ее соратников прежде, чем те успевали понять, что происходит.
Однако возмездие людей все же настигло, когда этого никто не ожидал. Что бы эти люди там не искали, они это нашли, но удержать не смогли. Энтри наблюдала за тем, как все происходило с вершины одного из небоскребов, откуда был виден весь лагерь захватчиков. Не выжил ни один из них, когда Великая Тень поднялась из глубины, разбуженная вмешательством глупцов, не понимавших, с чем они столкнулись.
Среди мутантов ходили легенды, что где-то глубоко под Болотами похоронено великое зло, которое никогда не должно быть разбужено и никогда не должно вернуться в этот мир. Энтри привыкла в них верить, но никогда не думала, что увидит подобное собственными глазами. Великая Тень, как назвали ее мутанты, пришла из лагеря захватчиков, убивая и пожирая все на своем пути, а выживших, встретившихся с ней, не было. Однако далеко распространиться зараза не смогла, оставшись в лагере набираться сил. Мутанты следили за ней, но каким-то образом Великая Тень смогла пройти и дальше, поглотив лагерь работников на экстракторах. Ищущая Следы была уверена, что это из-за того, что захватчики и рабочие контактировали друг с другом, ведя довольно активный обмен топливом и оборудованием, и Тень каким-то образом смогла воспользоваться этим, дождавшись удобного момента. Лагерь был поглощен так же, как и захватчики, но мутанты надеялись, что зараза дальше не пойдет, тем более что о Тени сами почти ничего не знали.
Энтри сторожила лагерь, наблюдая за тем, кто может пройти или выйти из него, видела и приближение наемников, однако предпринимать ничего не стала, рассчитывая узнать чуть больше и думая, что все равно ни один живым оттуда не выйдет. Однако появление амфибии сбежавших из лагеря ее удивило, так что охотница решила проследить за ними. Так и оказалась рядом, когда Джек попытался напасть на Рейвен. Они были единственными, кто смог посмотреть Тени в глаза и выбраться живым, поэтому все, что они видели и поняли, было невероятно важным знанием, с которым мало что может сравниться.
— А почему ты уверена, что мы сами не заражены? — поинтересовалась Волчок, но в этом вопросе попыталась скрыть не только свое банальное любопытство, но и страх перед тем, что не понимала. Может быть, они действительно несли в себе заразу, о которой даже не подозревали, но Энтри только покачала головой, рассеивая возникшие подозрения.
— Вы есть пахнуть совсем иначе, — ответила девушка, расширив ноздри, словно действительно пытаясь втянуть ее запах. — Вы пахнуть жизнь, тело, страх, оружие, но не пахнуть Тень. Тень пахнуть… Тень. Сложно объяснение. Надо знать. Тень пахнул смерть. Безумие. Голод. Тень не умеет прятки. Тень голод всегда. Ты не есть боятся, если Тень есть в тебе раньше, я убил тебя в тот же секунду.
— Логичное объяснение, — усмехнулась Волчок, — и, главное, ободряющее. Ты следила за лагерем, чтобы узнать, что эта ваша Тень такое или чтобы защитить от нее, мне вот что интересно… — она чуть повернула руль, обходя очередное препятствие в виде рухнувшей секции здания, перегораживающей почти весь проход, и машина резко ушла в сторону, от чего все в салоне покачнулись. Снова выровняв траекторию, наемница вздохнула. — В любом случае, охранник из тебя неважный получился, раз мы прошли, даже не заметив тебя.
— Я ждал и смотрел, — ответила Энтри, пожав плечами. — Я не защищал людей, который сами идет на смерть. Ты видел, что там. Ты сама понимал лишь тогда, когда увидел. Стал бы ты слушал мутант до?
— Справедливо, — кивнула Волчок, — каждый заботится о себе. Один из законов выживания, да?
— Ты это знал, — продолжила Энтри, — ты с самого начала знал, на что шел. Люди и смерть всегда вместе.
Волчок кивнула, снова скорректировав курс, как указала лучница при очередном повороте. Здесь когда-то было большое общественное здание, истинное назначение которого вряд ли бы смог определить кто-нибудь из ныне живущих, но вот в его монументальности и помпезности сомневаться не приходилось. Тройные ряды колонн поддерживали несколько поставленных друг на друга ярусов, каждый из которых был не меньше сотни метров в высоту. Высокие и широкие окна, в проемы которых без особых проблем мог зайти даже небольшой воздушный транспорт, давно лишись стекол, и только редкие грязные осколки торчали в разные стороны из остатков рам.
Здание раскололось практически пополам, просев под собственным весом, так что в том месте, где прежде находились огромные входные двери, теперь зиял темный провал трещины, разрушившей створки. Упавшие куски металлических, покрывали толстые наслоения оксидов, из-под которых еще виднелись остатки красивой резьбы, когда-то их украшавшей. Старая гранитная лестница, уводившая наверх к дверям, тоже оказалась расколотой, обнажая многочисленные служебные помещения, размещенные ближе к фундаменту здания, насквозь прогнившему и изъеденному кислотами. Вся конструкция держалась исключительно на упрямстве, и могла развалиться окончательно в любой момент, Волчок не без страха въезжала под эти истрескавшиеся своды.
Технические помещения минусовых уровней здания и первые этажи были затоплены, так что амфибия, гудя водометным двигателем, медленно вплывала в большой зал, вероятно, бывший когда-то бальным. Если пофантазировать, можно было представить грандиозный прием — яркий свет, музыка, столы с изысканными угощениями, дамы в вечерних платьях, господа в строгих фраках, неспешные светские беседы и танцы. Время и Болота ничего и никого не щадили и теперь от некогда шикарной внутренней отделки залов, занимавших десятки квадратных метров, ничего не осталось, голые несущие стены щерились ржавой арматурой, с потолков свисали куски подвесных конструкций, вместо зеркально-блестящего пола колыхалась вонючая маслянистая жижа с утопающими в ней разбитыми пролетами бывшей парадной лестницы. Гостями на этом балу были темнота, тлен и запустение. Гулкое эхо от шума двигателя их транспорта, кажущегося ореховой скорлупкой в огромном зале, еще больше усиливало мрачное впечатление от этого мертвого величия.
— Здесь осторожно, — предупредила Энтри, даже приподняв руку, указывая, чтобы наемница вела машину еще тише. — Место есть старый и очень опасный. Машина должен идти медленный, если ты не желать беда.
Волчок напряженно кивнула и крепче вцепилась здоровой рукой в руль, осторожно продвигаясь среди обломков. Во внутренних помещениях разрушения были гораздо больше — местами обвалились целые участки потолка, а проломы достигали нескольких этажей, так что внизу образовывались непроходимые торосы из обломков.
— Здесь дальше пешком, — указала Энтри на очередной поворот, где машина уже не могла пройти сквозь нагромождения каменных и бетонных обломков. Заехав на относительно чистый участок, Волчок послушно остановила машину и посмотрела на своего проводника.
— Мы едва сможем идти пешком, так что сейчас важно, насколько далеко твое племя, — честно призналась она, обернувшись на свою напарницу, сидевшую в пассажирском кресле с закрытыми глазами и безмятежным видом. Вероятно, так на нее повлияло обезболивающее, отправив в глубокий сон.