— О чем есть разговор? — спросила Энтри, все еще не до конца понимавшая, о чем речь. Рейвен тоже отложила остатки похлебки и попыталась обрисовать ей всю ситуацию в нескольких словах, рассказав про заключенный контракт, их цель и то, что было известно про корпорацию, их нанявшую. Лучница слушала внимательно, положив руки на колени и стараясь уловить каждое слово и порой переспрашивая, когда не понимала некоторые термины.
— Это есть похожий на правда, — сказала она в итоге, когда Рейвен подошла к тому моменту, как они впервые встретились, рассказав о причинах нападения Джека и самом Горлодере, воспоминания о котором все еще вызывали у нее неприятную дрожь. Ощущение собственной беспомощности до сих пор сковывало душу мерзким липким страхом. Энтри понимающе кивнула и добавила, — это есть очень важный, это надо говорить старейшина. Они должен знать это.
— И какой толк от этого будет? — поинтересовалась Волчок. — Это только наша проблема и наш контракт. Чем вы можете помочь?
— Это не есть только ваш проблема, — отрицательно покачала Энтри головой. — Это есть проблема всех. Вы не должны решать проблема один.
Волчок в ответ только фыркнула и продолжать спор не стала, но лучница не торопилась так просто забывать об этом разговоре и поднялась на ноги.
— Мы должен идти к старейшины, — сказала она, посмотрев на девушек, — они не должен ждать. Только говорить правда.
— Вот ты и дождалась, — усмехнулась Рейвен, поднимаясь вслед за их сопровождающей, немного постояла, прислушиваясь к ощущениям. Нога уже зажила и не болела, хотя на месте ранения остался небольшой белый шрам и немного тянуло сшитые мышцы, — Волчок, сейчас будут тебе ответы на все вопросы.
— Очень на это надеюсь, — протянула наемница, тоже поднимаясь и по привычке разгибая раненую руку, проверяя ее чувствительность. Мышцы восстановились, но наемница все еще чувствовала вспышки фантомных болей, время от времени появлявшиеся в руке и тревожившие ее. Больше всего она боялась, что не сможет нормально пользоваться оружием, а это означало фактический провал задуманной операции.
Энтри дала им совсем немного свободного времени, прежде чем повела к старейшинам, жившим на нижнем уровне, наиболее безопасном и самом отдаленном от выходов на поверхность, откуда могли пробраться опасные твари. Единственный лестничный пролет, ведущий на этот уровень, охранялся несколькими воинами, собравшимися у толстой железной двери, расписанной странными примитивными изображениями.
Такие рисунки у местных обычно обозначали ритуальные или сакральные знаки, но слишком глубоко в эту тему девушки не углублялись, а их вечная сопровождающая не смогла их точно объяснить, поскольку сама мало знала обо всех значениях. У племени был лишь один человек, который понимал всю символику, он же и был ее автором — странный и дерганный тощий бородач с тремя руками, покрытый волдырями и вечно что-то бормочущий себе под нос. Даже взглядом с ним пересечься не удавалось, его глаза все время бегали из стороны в сторону, не задерживаясь ни на чем, приобретая более или менее осмысленное выражение, только когда он ползал вдоль стен, расписывая их своими странными знаками при помощи только пальцев, макая их в краски неизвестного происхождения.
Вместе с девушками Энтри прошла в небольшую комнату, в самом центре которой, коптя клубами ароматного дыма, горел очаг. Пляшущие по стенам блики пламени выхватывали из темноты кусочки изображений, покрывающих стены от пола до потолка. Старейшины уже собрались — шестеро сидели вдоль дальней стены помещения прямо на полу, закутавшись в большие цветастые покрывала так, что открытой оставалась только одна голова. И действительно были древними стариками — высохшие, с белыми бородами, покрытые морщинами и сгорбившиеся под тяжестью прожитых лет и болезней. До этого что-то неспешно обсуждавшие старейшины замолчали, как только вошли посетители, и обратили на них усталые покрасневшие глаза. В напряженной тишине под испытующими взглядами все почувствовали себя неловко. Даже Волчок, никогда не лезшая за словом в карман, настороженно молчала, исподлобья глядя на этих странных старцев. Энтри, отступив на шаг назад, как подобает воину племени, застыла в почтительном поклоне.
— Вы можете говорить, — наконец, один из стариков вытащил из-под своих одеяний сухую руку, похожую на кость, обтянутую кожей, и позволительно махнул, — Энтри распрямилась, но осталась позади. — Только садитесь, нет нужды стоять, когда вас не просят.
На стандартном языке он говорил гораздо лучше Энтри, но, видимо, был единственным из них, кто вообще мог на нем общаться, потому что через секунду сухим и тихим голосом перевел остальным свою фразу на местное наречие, после чего они тоже согласно закивали головами.
— Нам сказали, что вы были в лагере людей, что работают в землях болот, добывая газы, — сказал тот же старейшина, прокашлявшись и снова внимательно посмотрев на девушек. — Вы видели Тень, какую выпустили неразумные, что не знали ее опасности. Мы хотим знать, что вы видели и как смогли спастись. Мы должны понять, есть ли в вас Тень или нет ее.
— И каким образом вы собираетесь это понять? — поинтересовалась Волчок с вызовом. — Просканировать нас собираетесь?
— Есть и более тонкие способы понять, что происходит в голове человека, знает ли он об этом или нет, — кивнул головой старейшина. — Вы же просто сейчас должны расслабиться, открыть свой разум и не сопротивляться тому, что почувствуете. Людям вроде вас это может показаться странным и необычным, но вы должны поверить нам, как мы сейчас верим вам, — туманно пояснил старец, а Энтри, сидевшая за спинами девушек, только кивнула в ответ на бегло брошенный взгляд, показав, что все нормально. Рейвен перекинулась взглядами со своей напарницей, которая выглядела так, словно готова вскочить в любую секунду и начать драку, и тоже согласно кивнула, на всякий случай взяв ее за руку. Наемница вздрогнула от прикосновения, но глубоко вздохнула и прикрыла глаза, стараясь расслабиться, все равно крепко сжимая ладонь подруги.
Один из старейшин опустил покрывало, закрывавшее его голову, открыв большой раздутый череп, настолько тяжелый, что шея искривилась, и голова почти лежала на плече. Покрытая волдырями кожа даже не закрывала ее целиком, оставляя оголенные куски кровоточащих мышц, раздувавшихся при каждом вздохе. Он повернулся и уставился на них пустыми затянутыми бельмами глазами, девушки могли поклясться, что мутант смотрел прямо на них, хотя и не мог видеть.
Они одновременно почувствовали, как нечто чуждое коснулось их сознания, аккуратно и осторожно, словно проверяя, отвернувшись назад, словно испугалось, как только девушки рефлекторно попытались защититься. И снова секунду спустя еще раз осторожно прикоснулось к их мыслям, но в этот раз они уже старались не сопротивляться, как им было сказано. На то, что чувствовали в лагере, это не было похоже, если та воля была черной и злой, разрывающей мысли в клочья и наполняющей собой все сознание, подминая под себя чувства и эмоции, то эта ментальная связь больше напоминала осторожное касание исследовательского щупа. Она проходила между мысленными связями, стараясь ничего не нарушить, но аккуратно проверяя и касаясь каждой тонкой ниточки, из которой состояло сознание, словно пыталась что-то отыскать.
Рейвен тщетно пыталась успокоиться, пока ее словно раздевали, углубляясь все дальше и касаясь тайных мыслей, воспоминаний и страхов, спрятанных глубоко в сознании, но никак не могла избавиться от ощущения, что у нее в голове кто-то чужой и лишний. Сейчас она действительно почувствовала собственную душу, в существование которой еще надо было поверить, но вот когда она заболела от чужих прикосновений, Рейвен поняла, что именно это и есть ее самое сокровенное и важное, что только может быть у человека.
— Все! Хватит! — Волчок взорвалась первой, не выдержав такого обращения с собственным сознанием. — Хватит ковыряться в мой голове! Там нет ничего такого! Хватит!
— Хорошо, — только сейчас старейшина, говоривший с ними, приоткрыл глаза, посмотрев на девушек, и в его красных зрачках было заметно что-то вроде удивления, — вы действительно были честны с нами. Ваша готовность тому подтверждение, но… — в этот момент он остановился и опять прикрыл глаза, словно прислушавшись к чему-то, что девушки услышать не могли. Мутант с разбухшей головой, оказавшийся телепатом, опять закрыл голову покрывалом, прервав контакт с девушками, но теперь, видимо, настроившись на остальных старейшин, рассказывал им то, что успел узнать. Выслушав его, говоривший кивнул и опять открыл глаза, сухим голосом продолжив : — В вас есть много боли, страха и тяжести грехов, но в вас нет Тени, которая могла быть опасной людям. Только вы не говорили, что Тень касалась вас. Нет, не вас, а одной из вас, — уточнил он, быстро поправив свою неточность и с ожиданием посмотрев на Волчка.