Топи вблизи выглядели еще мерзостнее, чем с крыши машины — тянущаяся до предела видимого пространства маслянистая поверхность кислотной жижи, откуда-то здесь, то там поднимались старые развалины, покрытые наслоениями оксидов, напоминающими то ли нарывы, то ли язвы.
— Мерзость, — лаконично заключила Волчок, спрыгивая в грязь, в которую ноги погружались чуть ли не по колено. Хорошо только то, что она была довольно жидкой и особых помех при ходьбе не создавала, но новое и чистое снаряжение моментально покрылось слоем въедливой жижи и брызгами, летевшими от вращавшихся на повышенных оборотах гусеницах, едва проталкивающих машины через топь. Наемница огляделась, — Так Рейвен, берем правый борт, а наши друзья останутся слева…
— Здесь разбирайтесь сами, — кивнул Сержант, затягивая капюшон и поправляя противогаз, — установку вы получили, теперь меня волнует только результат.
С этими словами он остался на обочине, видимо, поджидая одну из машин в хвосте каравана, а девушки оправились вместе с двадцатым номером, доехавшим до них через несколько минут. Только теперь Рейвен оценила, зачем нужны были поручни в нижней части корпуса. За ним можно было схватиться на сложных участках, чтобы не поскользнуться и не провалиться в самую топь с головой.
— Волчок, кстати, почему тут практически все только одними прозвищами обходятся? — поинтересовалась Рейвен. — Ни одно настоящего имени еще не слышала…
— Примета такая, — пожала Волчок плечами, — что смерть людей по именам ищет, а если у тебя прозвище, то найти не сможет. В Болотах искатели за то, что к ним по имени обращаешься, могут вообще и в колено стрельнуть… Общалась я с такими ребятами… грубые, но надежные…
— Я успела заметить, — кивнула Рейвен, тяжело шагая по колено в грязи время от времени протирая забрало шлема от летевих из-под гусениц брызг.
— Кстати, тебе тоже надо будет прозвище какое-нибудь придумать… — заметила Волчок, — только сама себе не давай, эта примета еще хуже. Люди что-нибудь сами скажут… Будем надеяться, что не очень жуткое. А то знала я одного парня, его все звали Кочерыжкой. Догадайся, почему?
— Свали уже в туман, — вздохнула Рейвен, — не желаю слышать таких подробностей!
Волчок рассмеялась, но смех здесь звучал странно и неуместно, поэтому она быстро замолкла, снова сосредоточившись на окружении. В Топях не следовало отвлекаться, а именно в эти места они сейчас и входили.
========== Глава 8. Твари ==========
Глава 8. Твари
«Во время сражения мы живы, как никогда. А после — как никогда мертвы». © Патрик Несс.
Топи были одним из множества мест в Пустошах опасных практически для любого живого существа, даже для тех жутких порождений ночных кошмаров, прижившихся и расплодившихся среди бесконечной и однообразной серо-бурой поверхности кислотной жижи. Ценой даже одной ошибки, одного неверного шага или неверной оценки опасности окружающей действительности всегда становилась человеческуя жизнь. Второго шанса эти места никогда не давали.
— Мерзкое место, — прокомментировала Рейвен, бредя в кислотной жиже чуть ли не по колено. Здесь дорога, по которой двигались машины, уходила глубже в грязь, приходилось двигаться гораздо медленнее. Даже на двигателях немного сбавили обороты, чтобы случайно не налететь на попадавшиеся на дороге препятствия. Окружающие развалины, покрытые толстыми наслоениями оксидов, на деле оказались не такими уж и монолитными, как выглядели внешне. Одного лишнего касания или случайного движения хватало, чтобы из стен начинали вываливаться целые куски, иногда падавшие на дорогу. Так что большая часть времени охранников конвоя уходила как раз на то, чтобы этими самые глыбы убирать с пути машин и следить за трещинами, где могли застрять колеса или траки. Сначала Рейвен не понимала, зачем надо слезать с машин и рисковать своими жизнями, бредя в едкой кислоте, но вскоре сообразила, что так гораздо удобнее, чем всякий раз останавливать медленно движущийся транспорт для проверки каждого подозрительного места. Хотя многие в промежутках между неизбежными остановками залезали на подножки кабин и так ехали, свесив ноги наружу.
— Мерзкое — это мягко сказано, — добавила Волчок, приправив фразу парой довольно крепких словечек, ясно и четко описывающих окрестности и ее отношение к ним. Если бы не встроенные в их броню вспомогательные экзоскелеты, сервоприводами заметно упрощавшие движение по вязкой грязи, то все уже давно выдохлись бы, но даже так с трудом удавалось контролировать дыхание.
— Вот забредем в сами Болота, эти места теперь раем покажутся. Вот ведь демон, там еще что такое?
— Где? — Рейвен оглянулась по сторонам, не видя ничего выделяющегося из общего фона, успевшего надоесть за последние несколько часов. Шлемы еще вначале пути пришлось герметизировать, дабы не надышаться местных испарений, и разговаривать получалось только по внутренней связи, по своему отдельному каналу, не влезая в общие частоты. Переносные рации, хоть и добавляли к весу снаряжения еще пару дополнительных килограмм, оказались весьма полезной вещью, уже окупившей вложенные в них средства. До Волчка было не менее двадцати метров, ее силуэт казался размытым в окружающей темноте, едва просвечиваемой прожекторами пулеметных точек, но голос слышался так, будто она находилась совсем рядом.
— Вон там, на крыше той высотки, слева и впереди, у нее еще контур ломаный, — уточнила наемница, будучи не в силах показать пальцем, но Рейвен, присмотревшись, сама заметила, что встревожило напарницу. Впереди, на верхних уровнях здания, в ночном визоре казавшимся лишь набором темно-зеленых контуров, отмечавших внешние стены, примерно с интервалом в четверть минуты мигал яркий огонек, несколько размазанный из-за поднимавшихся испарений. Более опытная наемница засекла его первой, но удивительно, что ни одна из машин, двигавшихся впереди, еще об этом не сообщила.
— Сейчас доложу, — Рейвен переключила канал рации, выйдя на общую частоту каравана, — Сержант, у нас тут что-то странное слева от дороги. Сигнальный огонь, похоже на запрос о помощи. Какие будут указания?
— Заметили все же? — на другом конце сигнала даже усмехнулись. — Молодцы, клювом не щелкаете. Ничего не предпринимайте, девчонки, он тут уже не первый год горит, все гадаем, когда же у него батарейка сядет. Туда никто не ходит, слишком далеко в сторону от дороги, метров триста, не меньше. Так что спокойно идите дальше своей дорогой.
— А если там все-таки кому-то нужна помощь? — не сразу согласилась Рейвен, еще привычная к правилам городского спецназа, трубующим на любой сигнал бедствия немедленно высылать помощь. Человеческая жизнь все равно была самой большой из всех возможных ценностей, пусть даже на это порой и закрывали глаза.
— Слушай, не учи меня, кому надо помогать, а кому нет, — Сержант сразу сменил тон с дружелюбного на холодный, — этот сигнал там горит уже несколько лет. Даже если там кому-то и была нужна помощь, то он давно мертв. Ничего, кроме скелета и гнилой униформы мы там не найдем. Поэтому выполняй приказ и двигайся дальше.
— Есть, выполнять приказ, — вздохнула Рейвен и, отключившись, сменила канал обратно.
— И что? — сразу же поинтересовалась ее напарница, не слышавшая переговоров.
— Мертвый сигнал, идем дальше, — вдаваться в подробности не сильно хотелось.
Хоть пусть истории и пугали многочисленными опасностями Топей и самих Болот, на деле путешествие оказалось невероятно скучным и однообразным, даже взгляд не на чем было остановить. Только грузовики каравана и казавшиеся одинаковыми развалины, торчащие по сторонам из грязной жижи, медленно проплывавшие мимо и почти моментально растворяющиеся в темноте. Единственным развлечением Рейвен стал километраж, выведенный на внутренний монитор шлема в виде счетчика по принципу шагомера. Значение метровых расстояний менялось с каждым шагом, а за ними следом лениво сдвигалась километровая отметка. И нужно было приложить усилия, чтобы совсем не задремать и случайно ничего не пропустить, все же Поверхность была не тем местом, где можно расслабиться и погрузиться в себя.
Вот так, фактически на автопилоте, без каких-либо происшествий, они брели до самого вечера, пока не выехали на участок, где болотная жижа неожиданно расходилась в стороны, оставляя свободной большую и открытую древнюю площадь с непонятным памятником в центре. Он был настолько густо покрыт наслоениями оксидов и коросты, появлявшейся в тех местах, где оседали кислотные испарения, что напоминал больше кучу сухого лишайника. Только торчавшая наружу трехпалая кисть, завершающаяся острыми когтями, сжимавшая ныне обломанное древко, все еще виднелась из-под всех слоев грязи. Она то и указывала, что это все-таки памятник кому-то или чему-то.