— Матерь Земная! — выдохнул наемник. — Шестой лагерь наизнанку вывернули, а мы еще должны о чем-то думать?
— Там уже может никого не быть, а сама угроза — отсутствовать, — добавила Волчок, вздохнув, — конечно, можно шарахаться от любой потенциальной угрозы, но… Здесь же все-таки Болота, как я понимаю? Или я не права?
— Мы все по острию ходим, — подтвердил снайпер, тоже влезший в разговор, — одной проблемой больше, одной меньше — никакой разницы. Нужно подобраться поближе и поглядеть на все своими глазами.
— Жить надоело? — возмутился наемник снова, но его почти моментально прервали, не дав даже договорить.
— Мы все здесь добровольцы, никто никого не держит, — напомнил командир их группы все тем же спокойным голосом, словно происходящее было ему безразлично. — Можешь отправляться назад к катеру и дожидаться нашего возвращения, как раз будет, кому его охранять. С этим-то справишься?
В ответ наемник только зашипел как испорченный телефон, подавившись собственными возражениями, но не став дальше спорить. И все-таки он отказался возвращаться к аэрокатеру, признав таким образом собственную трусость. А вот с командиром группы никто больше не торопился, наемники пусть и были в большинстве своем совершенно бесчестными людьми без особых принципов и идеалов, но признаваться в трусости считали ниже собственного достоинства, особенно среди себе подобных. У многих даже и не было ничего, кроме собственного снаряжения и репутации, которую можно зарабатывать годами, но потерять всего лишь за один день.
— Пойдем пешком, внимательно смотрите под ноги и следите друг за другом, — приказал командир группы. — Выдвигаемся. Снайпер, прикрываешь нас.
Упомянутый наемник молча кивнул головой, наблюдая, как остальные начали спуск прямо по внешней стене здания, пользуясь альпинистскими кошками. Наемники, отталкиваясь от стены равномерными прыжками, опускались по тросам, перелетая провалы и трещины. Оставался риск, что их заметят из лагеря, но преодолев расстояние в три-четыре широких прыжка, они уже скрылись за стенами других полуразрушенных зданий, спрятавшись от взгляда возможных наблюдателей.
На этом участке Болот часть улиц, когда-то являвшихся подвесными и проходивших по верхним уровням зданий, оставалась выше уровня топей, поэтому двигаться можно было, не опасаясь трясин. Вполне возможно, что именно такая сохранившаяся застройка и стала причиной размещения лагеря работников на экстракторах в подобном месте. Однако здания и мостовые были невероятно старыми, изъеденные кислотами и рыхлые от постоянного воздействия вредных испарений, так что трещали и сыпались под ногами. Двигаться приходилось очень осторожно, прислушиваясь к окружающему пространству и почти не переговариваясь.
Рейвен, впервые оказавшись не среди развалин, а на более или менее сохранившихся мостовых этого древнего города, не могла не удивляться, насколько же они похож на ее родной город. Здания, переходы, развязки и ограждения выглядели так, словно их срисовывали друг с друга. Казалось, стоит только убрать все эти горы мусора, и улицы станут такими же, как те, что она когда-то патрулировала на дежурствах, отлавливая преступников всех мастей. Только людей не будет хватать.
Полуразрушенные стены щерились обломками и пустыми оконными проемами в темноту, а засыпанные обломками мостовые подвесных улиц, настолько старые, что порой разваливались на отдельные куски, покрывали толстые наслоения оксидов и кислотных хлопьев ссохшихся болотных осадков. Здесь датчики не фиксировали ни одного живого существа, но Рейвен и вовсе удивляло, как хоть что-то могло выжить в подобных условиях. Если бы сама не видела этих болотных тварей, то никогда не поверила бы, что здесь может существовать жизнь хоть в каком-то проявлении.
Однако недаром говорится, что жизнь найдет способ пробить себе дорогу в любых условиях, начиная от абсолютного нуля и заканчивая термическими реакциями искусственных солнц, у которых тоже были обнаружены питающиеся теплом паразиты. Даже разумные виды смогли прижиться в подобных условиях, те же дикари и мутанты, хоть и потерявшие всякий человеческий облик, но все равно как-то выживающие в суровых условиях болот, начисто отрезанные от цивилизации.
— Впереди тело, — сообщил идущий первым наемник, — признаков жизни не подает, по ходу один из лагеря… Прикройте, подойду поближе…
Рейвен не видела ничего с такого расстояния, поскольку группе пришлось растянуться, чтобы в случае обвала не провалиться всем сразу, поэтому находка идущего головным осталась вне ее обзора. Ближе всего к ней была Волчок, но и она стояла с безразличным видом, уложив оружие на сгиб локтя, готовая снова схватиться за него в любой момент.
— Подтягивайтесь ближе, — велел меньше минуты спустя командир группы. — Продолжаем движение и внимательно смотрите по сторонам. Не нравится мне здесь.
— Может, тогда действительно стоит не лезть? — это голос снайпера прошелся по каналу. — Нас всего шестеро, не такая уж большая сила, если что-то пойдет не так.
— Попробуем разобраться, — невозмутимо ответил командир группы, — а если все действительно плохо, вступать в бой не будем. Всем понятно? — обращаясь ко всем, находившимся на частоте. — Принимаем бой только в самом крайнем случае. Разведаем ситуацию, выясним, что и как, после чего сразу же уходим.
За обрушившимся поворотом, от которого остались только несколько уцелевших опорных колонн и балок с кусками мостовой, уже можно было увидеть огромный шар лагеря, с такого расстояния казавшийся каким-то детским мячиком, непонятно зачем заброшенным в игрушечный конструктор. По балкам приходилось перебираться поодиночке, с трудом балансируя в тяжелых защитных костюмах и оружием в руках.
Рейвен видела оплетающие соседние развалины паутинки переходов и подвесных арок, соединяющие лагерь с причалами и ангарами, вынесенными наружу. И там снова в холодном спектре можно было различить это странное существо, без всякой видимой логики шатающееся по мосткам то в одну сторону, то в другую.
— Посмотри на него, — кивнула идущая впереди Волчок в сторону тела, лежавшего на краю мостков. — Понятно, почему все так задергались…
Рейвен неохотно кивнула, тоже присмотревшись к телу. Несчастный умер, сумев зайти так далеко практически без всякой защиты, только в верхней одежде и респираторе на лице. Однако умер он не от того, что задохнулся или отравился, его лицо выглядело так же, как и у найденных в грузовике. Череп с пустыми глазницами, обтянутый высушенной до пергаментного состояния кожей. Версия о том, что обнаруженная ими машина действительно приехала из шестого лагеря, а не подцепила подобную заразу где-то по пути, подтверждалась. Девушка тяжело вздохнула, того первого впечатления хватило с лихвой, и она надеялась, что больше никогда не увидит подобного.
— Как бы там ни было, надеюсь, что мы не зависнем в лагере надолго, — сказала Волчок как бы между делом, меня эта ситуация порядком напрягает.
— Теперь уже поздно отворачивать, — заметила Рейвен, — слишком далеко забрались. Да и может быть, этой заразы там действительно уже не осталось, — она пожала плечами, жалея о том, что приходится переговариваться по радио и не видно лица собеседника. Секундный зрительный контакт порой мог сказать гораздо больше, чем тысячи слов, а сейчас она видела только бронированную спину наемницы. Рейвен успокаивала себя этим обнадеживающим предположением, ей не хотелось в нем обмануться, пусть даже никто из всей группы в него серьезно не верил.
Наемники, растянувшись в цепочку, приближались к лагерю, решив срезать путь по старым развалинам здания с уцелевшими межэтажными перекрытиями, теперь больше напоминавшими лабиринт полуразрушенных стен с дырами в полу. Фонари и тепловые визоры были здесь практически бесполезны, потому что натыкались на плотную пелену белесых испарений, поднимавшихся снизу, и заволакивающих практически все свободное пространство. Приходилось двигаться осторожно, опираясь только на возможности эхолокаторов, для которых подобные преграды не были проблемой. Чувствительно настроенные, они позволяли формировать полноценное трехмерное изображение окружающего пространства на расстоянии ближайших пары сотен метров. Единственным их недостатком было то, что при фиксации движений визоры притормаживали почти на полсекунды. Это не играло особой роли при обычных переходах, но могло оказаться смертельным в условиях боя, когда на счету каждая секунда.