Дел изо всех сил делает вид, что не впечатлен, но Карон видит, как трясутся у него поджилки, поэтому ложится на спину, подкладывает руки под голову и раздумывает — говорить или не говорить? Если не сказать, Дел скажет, что он все придумал.
— Рик-полукровок, — нехотя признает он.
— О-хо-хо! Ты с ним дружишь? — ну да, Дел, похоже, забыл про страхи и вовсю веселится.
— Нет! — возмущенный Кар яростно сверкает глазами. Дел мило ему улыбается, почти скалясь.
— Дру-ужишь, рассказал же он тебе. Полукровкин дружок.
— Да я подслушал!
— Ай-ай-ай, — качает головой Дел, — нехорошо-о.
— Но страшная же история! — оправдывается Кар, — ты же испугался!
— Я не испугался, — медленно произносит мальчик, глядя на друга, — и вообще, я бы сразу узнал этого твоего Пустого, и никуда бы с ним не пошел.
— Да бес с тобой!
В тишине апрельского вечера звонко звенит колокольчик. Делвин подрывается с места. Карон знает, что это значит — мама Мерфи созывает всех своих многочисленных отпрысков домой.
— Ну, пока.
Младший Мерфи неловко слезает с чердака, цепляясь штаниной за гвоздь, царапает себе икру и шипит, потом бежит, спотыкаясь, босыми ногами по белой пыли к дому.
Дома тепло. Мама накладывает в тарелки аэдирнское рагу — картошка, морковка, пастернак, немного мяса и очень много подливы. Почуяв запах, Дел понимает, насколько проголодался за день беготни и тут же забывает о всех ужасах. Страшный Пустой, которого наверняка и на свете-то нет, сменяется вполне реальным страхом того, что мама увидит, что он снова порвал об гвоздь штаны, и Дел быстро забирается в угол, между двумя младшими братьями, ловко цепляя одну ногу за другую, чтобы не видно было дыры.
И нет никакого Пустого.
Все хорошо. Все снова хорошо.
____________
Дел просыпается от того, что солнце бьет в глаза и сразу понимает — что-то не так.
Никто не растолкал его поутру пасти коз. Кровати вокруг пусты — все братья и сестры разбежались, кто куда. Почему же его не разбудили?
Судя по тому, как светит солнце, минуло уже часа три после рассвета. Дел пробирается меж спутанных одеял и пледов, шлепая босыми ногами по дощатому полу.
С улицы слышен разговор. Дверь внизу распахивается и голоса становятся громче.
— Еще раз повторяю, Брэндон Мерфи, через мой труп! — говорит мать голосом, после которого обычно следует порка.
— Райла, — мягко гудит отец, — Предназначение есть Предназначение. Его там хоть грамоте научат…
— Если он останется жив! — мать срывается в крик.
Сердце ухает вниз. Ведьмак!
Вся деревня знала, что Делвин Мерфи обещан ведьмаку. Когда он еще не родился, а отец только построил ферму и потому не имел ни гроша, ведьмак спас ему жизнь. Отец устало пересказывал эту историю, наверное, тысячу раз, а воображение услужливо дорисовывало мальчишке картинку. Храбрый убийца чудовищ, в красивой дорогой одежке, с красавицей-лошадью, стоившей, наверное, как вся их деревня. Два меча за спиной, загадочно блестящие зелья в перевязи через всю грудь…
— Скажи этому убийце выматываться к чертям собачьим! — бушует внизу мать.
— Успокойся, Райла! — рявкает отец.
После этого вдруг становится тихо. Отец поступает так очень редко.
— Шутки с Предназначением плохи. Кто знает, а как оставим его дома, спрячем — а завтра я не проснусь? Да и этот ведьмак — хороший человек, честный. Ты видела, как он одет, а? Какая у него лошадь? Да я бы сам с ним поехал, кабы он меня с собой брал.
Мать бормочет что-то на границе слышимости, но больше не спорит.
Под ногой скрипит половица.
— Дел! — голос отца, — спустись-ка сюда.
Он идет вниз, не до конца даже понимая, как себя чувствовать. Скользит взглядом по раскрасневшемуся от слез и крика лицу матери и тут же понимает, что смотреть будет только на отца.
— Пойдем. С кем-то тебя познакомлю.
_______
Ведьмак стоит, привалившись спиной к забору левады и что-то читает. Изящный, высокий, одетый в роскошную броню. Как бы Дел ни пытался себе его представить, в реальности ведьмак все равно оказался другим.
Но ошибки, конечно, быть не могло — за спиной два зловещих меча с длинными рукоятями, на длинной белой шее блестит цепочка медальона, спрятанного под одеждой.
Отец, громко топочет по грязи и крепко держит Делвина за плечо своей медвежьей рукой, пока они идут вперёд через двор. Ведьмак захлопывает книжку и сует ее за пазуху своей диковинной, перевитой серебристой кольчугой бронированной куртки.
— Значит, Делвин? - спрашивает ведьмак, прищурясь, — славно. Наверняка, ты знаешь, кто я, поэтому давай-ка пропустим эту часть.
Дел кивает. Что тут ещё делать? Глядит, конечно, исподтишка на ведьмака, избегая смотреть в страшные желтые глаза. Неужели и у него скоро такие будут?
— А можно я попрощаюсь с ребятами?
Ведьмак вопросительно смотрит на отца. Тот едва заметно качает головой и зыркает глазами в сторону дома. Ведьмак кивает.
— Думаю, будет лучше, если мы уедем прямо сейчас.
“Так быстро?” — думает Дел, - “но я же…”
Огромная теплота наваливается со всех сторон. Ноги отрываются от земли, ребра чуть слышно хрустят. Когда отец ставит его на землю перед собой и слегка встряхивает, чёрные глаза его влажно блестят.
— Возвращайся, Делвин Мерфи. И учись хорошо. Знай, что мы всегда ждем тебя здесь. Любым.
Все происходит слишком быстро. Ведьмак как-то слишком стремительно жмет отцу его широченную лапищу, слишком стремительно и по-кошачьи перемахивает через ограждение левады.
Будто во сне, Дел идёт следом, по подсохшей на солнце грязи и ярко зеленеющей майской траве. Два длинных меча зловеще подрагивают на спине ведьмака в такт легким шагам, темные и очевидно тяжелые, в окованных серебром ножнах.
“Он ими убивал кучу чудищ,” — думает Дел, — “и, наверное, людей. Ведь один меч для чудищ, а другой для людей.”
Как это на самом деле — убить человека? Интересно, а этот желтоглазый дядька все же кого-то убивал? Дел знает, что какие-то ведьмаки убивают людей, а какие-то нет, но никак не может припомнить разницу.
Неужели Кар узнает о том, что он уехал, от кого-то еще? А как же Мара и Киллиан? Интересно, а братья и сестры уже знают? Тогда почему никто его не провожает?
И мама, он же не обнял на прощание маму!
— Подожди, я… — он пытается обратиться к ведьмаку, но тут видит лошадь, к которой они подошли.
Шелковистая шерсть переливается на солнце, как атлас. Через тоненькую кожу ноздрей свет проходит насквозь и от этого они окрашиваются в ярко-розовый цвет. Бешеные темные глаза стреляют во все стороны, на точеной лебяжьей шее с коротко остриженной гривой ходят литые мышцы. Поверх поджарых, слегка выпирающих ребер надето черное, как смоль, седло с серебряными вставками. Очень острые черные копыта на тонких ногах-кинжалах роют землю.
Ведьмак потрясающе похож на эту лошадь.