И в это же время попер аромат тумана. Резкий, химический привкус с металлическим послевкусием во рту. И вот тут началась настоящая паника в вагоне. Началась она вполне классически, как это часто бывает. С женского визга. Завопили сразу несколько женщин. За ними, в общий хор вступили пытающиеся их успокоить мужчины. Но пытались ли они их успокоить или сами раззадоривая себя и друг друга загорланив от страха, им самим, пожалуй, было не понятно. Кто-то вскочил с места, начал метаться по вагону. Кто-то выбежал в тамбур.
— Сорвите стоп-кран! – заорал мужской голос.
— Ты чё, дурак!? В дыму остаться хочешь? Так проскочим быстрее.
— Уйди.
— Сам уйди.
Вопли слились в сплошной гвалт и безумную какофонию звуков и криков.
Я, забился в угол между закрытыми дверями электрички и стеной. На мое горе за моей спиной оказался злополучный стоп-кран. Перекошенные страхом и истерикой безумные лица пассажиров, еще минуту назад бывшими усталыми работягами и беспечными студентами мельтешили передо мною, орали на меня и хватали за грудки пытаясь оттащить от стены.
Да я бы и сам с радостью отошел, да, как и куда? Не хочу сказать, что один я сохранил здравый рассудок, так как я очень переживал за свой рюкзак, точнее за его содержимое. Потеряю, и проходить заново комиссию, восстанавливать все документы, ну уж нет! Да и паспорт тоже там… Было бы у меня хоть толика соображения в тот момент, я бы плюнул на все свои вещи и попытался спасти свою никчемную жизнь. Но я, как перепуганный маленький мальчик, одной рукой закрывался от многочисленных рук пытающихся меня оттащить с места. Другой пытался снять рюкзак с поручня. Но все тщетно. От рук не отбиться, сумку не снять. Слишком плотно обступила меня толпа. Слишком она напугана. Слишком я слаб. Я в аду! МАМА!
Прервало мое мучение, очередное страдание. Резкий скачек вверх-вниз, влево-вправо. Если мне казалось, что меня раздавит обезумевшая толпа, то это мне это не казалось. Настоящее давление толпы я ощутил только сейчас. Если мне казалось, что я оглохну от криков, то это, мне тоже не казалось. Все это и давление, и звуковую атаку я ощутил только сейчас. Одновременно.
Какая-то дура уперлась мне в лицо растопыренной ладонью, беспощадно царапая мое лицо остатками маникюра. Весь народ в тамбуре навалился на меня разом. Свет в моих ясных очах погас.
Глава 2.
Кто-то «очень добрый и заботливый», упираясь мне в бок своей ногой, поднимал меня же с пола. Чуть руку мне не оторвал, дебил. Поезд не перевернулся. Просто сошел с рельс. Я буквально вывалился из прокуренного убитого напрочь тамбура наружу и сразу же попытался отползти подальше от электрички, которая стояла с распахнутыми дверьми.
Та замерла намертво на одном месте. Вагоны стояли друг за другом то вкривь, то вкось. Но ни один из них не упал на бок. Вся масса людей, заполнявших нутро пригородного поезда, находилась рядом с вагонами и по обеим сторонам от оных.
Стоял бесконечный несмолкаемый человеческий гул, крики, истерические смешки, стоны… Все это сливалось в сплошную дикую какофонию звуков.
Я, на одной ноге отпрыгал на несколько метров от поезда и уселся на землю. Вроде цел. Левого кроссовка нет. Рюкзака с документами тоже нет. Все это осталось в тамбуре. Рожа расцарапана женским маникюром вдоль и поперек. Да как же это получилось у той овцы? Видимо еще приложился головой об стену во время падения. Голова не то, что бы болела, она просто звенела как набат. Да люди добрые помогли, пробежавшись по мне ногами. На рубашке срамно красовались отпечатки обуви самых разных размеров. Тело ныло, как будто я побывал в строительном миксере наполненным кирпичами. Сотрясение моего и без того больного головного мозга точно есть. Башка просто трещит по швам и подташнивать начало. Ну точно, сотрясение.
Люди, бродили бестолково взад-назад как аникины коровы, переговариваясь и делясь друг с другом впечатлениями. А последних впечатлений у всех масса. Рожи у всех дикие, говорят, нет, не говорят, а орут несвязно. И никого не волнует, слушает его собеседник или нет.
Народ, находился в возбужденном состоянии, и это понятно. Не каждый день испытываешь такое приключение. Главное, что все кажется живы. Напуганы, но живы. Туман большей частью проскочили, он остался позади поезда. Ближе к последнему вагону он стелился по земле, а дальше вставал стеной. Просто белая молочная масса, за которой не видно ничего. И это зрелище, конечно, пугало. Итак, были перепуганы до крайности, истеричные короткие смешки мужчин и женщин это подтверждали.
Все держались в основном парами, кто с кем ехал. По одиночке почти никто не стоял. Все почему-то старались подальше отойти от вагонов, как будто они были наполнены бензином, который может вот-вот может загореться.
И главное, не стоять одному. Все начали сбиваться в какие-то стайки и кружки по интересам. Все-таки человек – это стадное животное.
В любой непонятной ситуации хватайся за сотовый телефон! Девушки раньше поправляли прическу, одежду, пытаясь скрыть свое волнение или смущение. Мужчины тянулись к пачке сигарет, переминаясь с ноги на ногу. Теперь все тянутся к телефону, как буд-то он дает ответы на все вопросы и спасет в любом случае. Цивилизация и прогресс на службе комплексов и психосоматического поведения человека.
Но сейчас повод позвонить и правда был весомый. Мой телефон остался конечно же в сумке. А сумка в тамбуре. А тамбур в электричке. А электричка сошла с рельс. А я, инвалид, сижу с ней рядом на земле усыпанной щебенкой, с глупой рожей и мне в нее никогда не забраться без посторонней помощи. И помогать мне ни будет, скорее всего, никто. Что ж мне так не везёт то?
Впрочем, как я понял, таращась по сторонам, дозвониться куда-либо ни у кого не получалось. Все растерянно трясли свои мобилы, поднимали руку с телефоном вверх и интересовались друг у друга: «У вас тоже…?».
Я же решил отряхнутся, для чего встал с трудом и кряхтением. Трости у меня тоже не было. Вот досада. Одет я в тот раз был в белую рубаху на выпуск и такие же летние белые брюки. Впрочем, белыми они уже не были. Пока поднимался, поймал на себе несколько сочувствующих взглядов. Мол, досталось мужику… Нууу, к таким взглядам я уже привык.
Моя нога, толчковая левая, она то, как раз и осталась без обуви. Стоять на щебенке голой ступней не весело. Правая половина тела практически парализована уже лет десять как.
Как же болит голова!
Я вспомнил, что в рюкзачке, в кармашке находятся так же таблетки «от головы», названия лекарств я никогда запомнить не мог. Все время поражался врачам и фармацевтам, в частности их способности выговорить невыговаримое. Мало того еще запомнить, что от чего и в какой дозе. Это вообще немыслимо! У меня дома, в шкафчике на полке пластиковая коробочка, в которой пачки и блистеры с лечебными таблетками, и на каждой коробочке надпись шариковой ручкой: от головы, от живота…и так далее. И все они такие разноцветные, симпатичные. Принимал я данные чудодейственные средства интуитивно, по одной таблетке, как приспичит. После приема внутрь, внимательно прислушивался к своим ощущениям. Пока проносило. Иногда в буквальном смысле этого слова.
Сейчас, в данный момент, таблетки «от головы» мне были просто необходимы. Я был готов ползком лезть на поиски своего рюкзака с лекарствами. Голова просто раскалывалась на части как грецкий орех орех в щипцах.
Впрочем, видимо ни один я ехал без каски и мотошлема на голове. Основная масса людей завывая хваталась за голову, изображая на лице гримасы сильнейшего запора и зубной боли одновременно.
- Ногу сильно покалечил? - спросил кто-то у меня мимоходом и не дожидаясь ответа ушел дальше.
Я ответить просто не успел, да и не старался особо. Хлопая себя по коленям и заднице ладошками, я сбивал пыль-грязь и заодно проверял все ли части тела не месте. Впрочем, сбить с задницы пыль у меня получалось как-то не очень.