Как человек может не узнать местность знакомую ему как свои пять пальцев? Что случилось с этим миром? Откуда взялись эти монстры? Я их даже не рассмотрел толком. О чем не жалею. Вот ни капли. Что сделалось с домашними? Это по всему миру так или локально здесь? Может я просто сошел с ума? Предпосылки, то есть. Сколько раз головой бился за сегодня. Может я вообще умер и это ад?
Размышляя о бренном и сущном, я прошел примерно с пол километра от поезда. Дорога здесь была знакомая. И тут меня осенило! По железной дороге не ходят поезда! Во всяком случае, я ни одного не видел и не слышал уже сутки. Вот дела!
Стоял первый месяц осени и солнце начало припекать совсем по-летнему. Это конечно мило, но вот нифига не радует. Пить захотелось еще больше. Слабенький ветерок шумел листьями в лесополосе по обеим сторонам от железнодорожных путей, но не спасал от духоты. Все никак не мог понять, что же меня так напрягает? Конечно, это произошедшее и явное присутствие монстров рядом. Но что-то было еще…
И тут я понял. Ти-ши-на! Как городской житель, я привык к постоянному шуму вокруг себя. То автомобиль проедет, громыхая колесами. То раздастся нервный детский крик. Из чего вообще состоит городской шум? Да из всего. Мы просто никогда не задумываемся над этим, и воспринимаем все как должное. И с комфортом, так же. Открыл кран, и вода потекла. Какая хочешь, хоть холодная, хоть горячая. Щелкнул по выключателю и свет по всей квартире засиял. Про сливной бачек я вообще молчу. Да что ты будешь делать то, все про воду!
Дорогу пресекало болотце, со стоячей и вонючей водой, которое уже порядком заросло камышом и ряской. Местность вообще была заболоченная, и осушать природные богатства средней полосы страны и приводить все в нормальный вид, видимо было не рентабельно, поэтому через болото был перекинут небольшой железнодорожный мост без перил. Место кругом было живописное, но малолюдное. В таком болоте даже весдесущие дачники не силились. Портили идеалистическую картину стая вездесущих комаров. Кстати, где они? В связи с чем мною было принято решение принять освежающую водную процедуру. В общем говоря, воняло от меня дико. Аж до рези в глазах.
Несколько раз упав на колени, я спустился вниз, то есть скатился кубарем к воде с действительно крутого обрыва. Вода! Пить! И пусть меня жрет кто захочет. Я вместе с тростью упал в грязную болотную воду.
Нет, пить ее конечно нельзя. Там микробы всякие, жучки-паучки и вообще это болото, думал я, сидя на коленях в воде и жадно без помощи рук хлебая воду жадными глотками. Всасывал ее как водный насос. Потом меня ей тошнило. Разогнав остатки желудочного сока по поверхности воды руками я снова пил воду. Меня снова тошнило. И снова и опять пил…
Лежа на спине в воде, я пришел в себя и пытался трезво размышлять. Жажда не естественная, это понятно. Так не бывает. Или с головой что-то не то, или непонятным туманом надышался. Голова после питья почти перестала болеть. Почти. Напиться до сыта я так и не смог как ни старался.
Умывшись и смыв засохшую кровь с тела и прополоскав остатки белья, я оставался по грудь в воде. Остаткирубахи без всякого сожаления выкинул. Вспоминая недавнюю жажду из воды вылазить не хотелось. Бутылки или любой пустой тары с собой все равно нет, так что возвращаться к поезду все равно придется. Или ну его? Обдумаю свое положение пока здесь. Пиявок то, вроде нет. Температура в водоеме нормальная. Куда дальше? Домой пути нет. Назад, откуда приехал?Куда? В город? Оттуда и туда ни одного поезда не проехало. Да я вообще где?
– Ай! – ком земли метко попал мне по макушке. Следом последовало довольное ржание нескольких человек.
Я нырнул в воду, затем медленно поднял над поверхностью свою бритую голову.
– Вылазь, водяной! – и снова дебильный смех.
На берегу стояли трое мужчин.
Точнее, на месте стояли двое, а третий блукал по берегу не далеко от них и при этом, как мне показалось, выискивая что-то на земле в вялой траве.
Автомат Калашникова, небрежно висящий стволом вниз у одного из мужчин на спине, меня немного напряг.
– Вылазий! – категорично заявил один из них.
Трижды повторять мне не надо. Похромал по пояс в воде к трем любопытным.
– Ты с электрички? Или местный?
– С электрички – ответил я.
– Сильно тебя помяло. Сутки тут сидишь в болоте? Реально водяной!
Вопросы видимо в моих ответах не нуждались. Спрашивал меня один пожилой мужчина с круглым не выбритым лицом. На голове сильные залысины и проплешина. Не мытый какой-то… Вообще вид все трое производили крайне неопрятный. Словно они сидели рядом со мной в соседнем колодце. Второй, видимо татарин, примерно тридцати лет с золотыми зубами все время гы - гыкал, что можно было принять за смех. Третий, тот, что ходил в стороне и видимо выискивал что-то в траве недалеко от компании был долговязым, иссушенным, сутулым и заторможенным. Как я потом понял, ничего он не искал на земле. Просто он был до невероятия сутул, и манера держаться у него была именно такой. Опустив голову вниз и рассматривая носки своих ботинок. Впрочем, он все время молчал и не обращал на меня никакого внимания в отличие от своих приятелей. Те разговаривали друг с другом, задавая вопросы мне и сами отвечали на них:
– Бабы были у вас в поезде? Молодые? – Гы – гы - гы…
– Ты здесь один, чухан?
– Много руберов потопил? – Гы – гы - гы…
– А без майки чего? Стриптиз танцуешь тут?
– Куда ехал то?
– Пол литру с собой не тащил? Гы-гы…
Мне этот допрос приелся. Но автомат у одного из мужчин за спиной не располагал к хамливой беседе. Да и какой из меня хам сейчас? Прошло мое время таких как они на место ставить.
Татарин, нагнувшись и пытаясь заглянуть мне в лицо спросил:
– Голова болит, да? Гы – гы - гы…
И обращаясь к приятелю с автоматом, заявил тому: «Дай ему живчика».
– С хера ли я?
– Ты ж ему крестный. Гы – гы - гы…
– Я?
– Ну да. Гы – гы - гы… Ты ж его «водяным» нарек. Гы – гы – гы - гы…
Последняя, не совсем понятная для меня острота вызвала просто истерический смех у татарина и тощего.
Плешивый, явно смущаясь, суетливо замялся на месте. Заматерился и даже покраснел под градом насмешек. Видно, было, что он смущен и растерян.
Я не помню, кто из них протянул мне наполовину наполненную пластиковую полутора литровую баклажку, с мутной жидкостью.
– Выплюнешь-прибью. Добавил он.
Открутив грязную, заляпанную пальцами пробку я вдохнул аромат напитка. Ствол автомата, направленный мне в голову, убедил меня сделать глоток пахнущей не стиранными носками отравы. Вкус оказался такой же, как и запах. Напоминал теплые нагретые на солнце сопли и слюни туберкулезника с гнилыми зубами.
Наблюдая за выражением моего лица, троица просто поломалась вдоль и попрёк от ржания.
Стоя перед ржущими мужиками, полуголый, в одних мокрых брюках, в одном кроссовке и с баклажкой в руке я не чувствовал себя победителем мира.
– Ладно… – отдышавшись от смеха, сказал плешивый, – Берем его с собой.
– Да нах…он нам нужен?
– Прибить его здесь предлагаешь?
– Да че прибивать то? Оставить его тут и все. Смотри на него. Он же поломанный весь – татарин не унимался.
Плешивый, как я понял, просто пошел на принцип. Не хотел включать заднюю перед золотозубым. Мнил себя главарем «банды».
– Я сказал с нами пойдет, и все тут.
– Ой ой ой… – ехидно прокудахтал татарин.
Тощего, казалось вообще ничего не интересовало. Его внешний вид говорил о том, что он тут вообще яко бы случайно. И вообще не понятно, как попал в эту компанию. И не интересует его ничего…
Троица пошла вереди меня. Я, как телок на привязи ковылял за ними. Тощий в самом начале пути отошел от компании и подшагнув ко мне полушепотом спросил, так что б не услышали приятели: