— Сакс…
— Помолчи…
Сакс попыталась забыть о том, кто она такая на самом деле: полицейский из Бруклина, поклонница стремительных машин корпорации «Дженерал Моторс», бывшая фотомодель агентства «Шантель» на Мэдисон-авеню, чемпион по стрельбе из пистолета, женщина, отпускающая длинные волосы и остригающая накоротко ногти, чтобы не оставлять на идеальной коже следов, в минуты напряжения вонзая их в свое тело.
Она постаралась превратить эту женщину в дым и появиться из него нелюдимым шестнадцатилетним мальчишкой, одержимым желанием убивать.
Что она чувствует?
— Меня совершенно не интересуют обычные развлечения: музыка, телевизор, компьютер. Меня не интересует обычный секс, — произнесла Сакс вслух. — Я ни с кем не поддерживаю нормальных отношений. Для меня все люди являются насекомыми, их нужно держать в банках. И вообще меня интересуют только насекомые. Только они приносят мне успокоение. Только они мое единственное развлечение.
С этими словами она подошла к банкам.
— Следы колес!
— Что?
— Кресло Гаррета, оно на колесиках. Стоит напротив банок с насекомыми. Он сидит в кресле, катается взад-вперед, смотрит на них и рисует своих насекомых. Черт возьми, наверное, он и разговаривает с ними. Эти жуки составляют всю его жизнь.
Но следы колес обрывались, не доходя до последней банки, самой большой, стоящей отдельно от остальных. В ней копошились осы. Крошечные желто-черные полумесяцы сердито жужжали, словно чувствовали появление незваного гостя.
Подойдя к банке, Сакс внимательно ее осмотрела.
— В одной емкости мальчишка держит ос, — сказала она Райму. — По-моему, это его тайник.
— Почему ты так думаешь?
— Она стоит особняком. Парень никогда на нее не смотрит. Это можно точно сказать по следам его кресла. Во всех остальных банках — вода. Там содержатся разные водяные жучки. Только в этой летающие насекомые. Райм, это замечательная мысль. Ну кому придет в голову искать в таком месте? На дне банки насыпаны обрывки бумаги, толщиной около фута. Похоже, там что-то закопано.
— Залезь в банку и посмотри.
Открыв дверь в коридор, Сакс окликнула миссис Бэббедж и попросила у нее кожаные перчатки. Когда та принесла их, то увидела, что Амелия стоит перед банкой с осами.
— Надеюсь, вы не собираетесь ее открывать? — в отчаянии прошептала миссис Бэббедж.
— Собираюсь.
— Ой, Гаррет будет взбешен. Он кричит на всех, кто только прикасается к этой банке.
— Миссис Бэббедж, в настоящий момент Гаррет разыскивается за совершение преступления. Меньше всего нас беспокоит то, на кого он будет кричать.
— Но если он вернется сюда и увидит, что вы потревожили ос… я хочу сказать… это может переполнить чашу его терпения.
И снова в ее глазах блеснули слезы.
— Мы найдем его до того, как он вернется назад, — решительно заверила ее Сакс. — Не беспокойтесь.
Надев перчатки, она обмотала руку наволочкой. Осторожно сняв с горловины марлю, Амелия сунула руку в банку. Две осы сели на перчатку, но тотчас же снова взлетели. Остальные не обратили на вторжение никакого внимания. Сакс старалась изо всех сил не повредить гнездо.
Сто тридцать семь укусов…
Опустив руку в слой обрывков бумаги, она сразу же нащупала полиэтиленовый пакет.
— Есть!
Одна оса успела вылететь из банки и скрыться в коридоре, прежде чем Амелия надела марлю на горловину.
Теперь снять кожаные перчатки и снова надеть резиновые. Открыв пакет, Сакс высыпала содержимое на кровать. Катушка с тонкой леской. Немного денег — около ста долларов мелкими бумажками и четыре серебряных доллара с президентом Эйзенхауэром. Еще одна рамка, на этот раз с той самой вырезкой из газеты, где была изображена семья Гаррета за неделю до автокатастрофы. Старый погнутый ключ на цепочке, похожий на ключ от замка зажигания, но только на головке нет никакой эмблемы, один серийный номер.
Амелия рассказала обо всем этом Райму.
— Отлично, Сакс. Превосходно. Пока не знаю, что из этого следует, но начало положено. Теперь отправляйся на первичное место преступления. В Блэкуотер-Лендинг.
Остановившись на пороге, Сакс оглянулась напоследок. Вырвавшаяся на свободу оса вернулась назад и пыталась попасть обратно в банку. Сакс почему-то захотелось узнать, о чем она пытается сообщить своим собратьям.
— Я больше не могу идти так быстро, — задыхаясь, пожаловалась Лидия.
По ее лицу текли струи пота. Белый халат промок насквозь.