Мейсон Верджер знает своего мучителя. Вначале он вызывает недоумение, затем — смех. Мейсон говорит — пока ещё может — разное. «Что ты себе позволяешь?» «Это какая-то игра?» «Марго тебя наняла? У этой суки нет ничего!» «Мои люди найдут тебя и уничтожат!» «Ты… ты больной, психопат! Ч-что ты делаешь?»
Убийца знает, что делает. Он заворачивает отрезанный язык в белый носовой платок. Свиньи внизу визжат и мечутся из угла в угол.
— Напомните, как вы говорили, Мейсон? Ах да… Нужно пустить немного крови, чтобы свинки взбодрились. Как думаете, достаточно?
Кровь проделывает долгий путь. Она сочится из сомкнутых губ на рубашку, стекает по штанам, голым ступням, чтобы упасть на свиные спины и холодный пол. Этого слишком мало. Убийца разворачивает платок и бросает язык в загон. Облизывает кровь с перчаток — и морщится. Возможно, он представлял себе это иначе.
Если Мейсону и есть что сказать, это уже неважно. Час назад он был в добром здравии и скверном настроении. «Какие-то перебои с электричеством, мистер Верджер. Камеры не работают». «Извините, мне что-то… нехорошо весь день… Можно уехать пораньше?» «Жду тебя у Аланы в семь, брат. Но кто знает, дождемся ли мы тебя?»
День наперекосяк. День глупых случайностей, на которые стоило бы обратить внимание, но Мейсон — уверенный человек. Он уверен на все сто, что никто не посмеет убить его. Но кто-то проникает в его дом — без особых усилий. Будто у него и ключи, и код от сигнализации, и карта слепых зон. Кто-то незаметно пробирается в кабинет и касается остриём ножа голой шеи. Кто-то говорит:
— Не двигайтесь, не кричите, не то я перережу вам горло, Мейсон.
Голос до отвращения знакомый. Сталь холодит кожу, страх обжигает внутренности. Мейсон открывает рот, чтобы закричать, но чужая рука сжимает его челюсть до боли. Верджеру кажется, что кости вот-вот треснут, лицо разлетится на осколки, словно хрупкая тарелка. Он молчит, пока человек за спиной не убирает нож, пока не выходит из тени.
— Ты?.. — он силится подавить нервный смешок, но получается плохо. У человека напротив спокойная улыбка и странный, безумный блеск в глазах.
— Здравствуйте, мистер Верджер.
От короткого приветствия до момента, когда кожи Мейсона касается первое свиное рыло проходит не больше пятнадцати минут. Убийца смотрит, как кровь брызжет в разные стороны — и отворачивается. Ему не противно, не стыдно, не жаль. Просто зрелище лишено малейшего изящества. В этой смерти нет красоты.
— Достойный конец для достойнейшего человека, — говорит он и уходит. За визгом и топотом свиней не слышно его тихого, довольного смеха.
***
— У вас есть ДНК предполагаемого убийцы. Мое мнение действительно нужно, Джек?
Кроуфорд недовольно кривится — ему не нравится объяснять очевидные вещи.
— Не притворяйся дурачком. Я не для этого держал всю команду криминалистов и кучку этих… писак за дверью. Этот клочок слишком подозрительный.
Уилл кивает. Он выглядит неважно — уставший, бледный от запаха крови и ее вида. Грэм просит воды, жадно пьет — несколько глотков, нельзя заставлять Джека ждать слишком долго — и говорит:
— Скорее всего, убийство из мести. Личные мотивы, не связанные с бизнесом. Убийца знал Мейсона Верджера, и хотел, чтобы он страдал. Он холоднокровный и практичный, готовил это дело заранее. Язык вырезал, чтобы жертва не кричала.
— Почему не воспользоваться кляпом? — Беверли всегда задаёт правильные, неуместные вопросы. Она уходит, прежде чем Джек успевает бросить в нее фирменный яростный взгляд.
— Потому что так больнее, — отвечает в пустоту Уилл. — Это не маньяк, можно не ждать других похожих убийств. Нужно проверять знакомых Мейсона. Людей, у которых был с ним конфликт. Или же человека с темным прошлым, которое Мейсон раскопал и начал шантаж. У убийцы хорошие познания в хирургии — он знал, как сделать, чтобы Мейсон не захлебнулся кровью и чтобы не умер слишком быстро. Скорее всего, это мужчина, достаточно сильный…
— Это все?
Уиллу хватает ума состроить виноватое, обессиленное лицо.
— Я устал, Джек.
***
Беверли звонит около десяти.
— Мы распознали ДНК. Ты ни за что не поверишь, чьи волосы сжимал наш мертвец.
— Удиви меня.
— Ганнибала Лектора. Твоего психотерапевта, — голос у нее довольный и сочувствующий одновременно. — На задержание уже выехали… Подумала, ты захочешь знать.
Беверли ошибается. Уилл поверит, конечно же. Уилл даже не удивится. Ему не нужно осторожное сочувствие, ему не хочется знать. Она просчиталась во всем — это на грани раздражения и кратковременной ненависти, но Уилл говорит: «Спасибо, что позвонила. Надеюсь, это какая-то ошибка».
Он спускается на кухню, где завтракают Алана с Марго, и желает им доброго утра. Наливает себе апельсиновый сок в идеально чистый бокал, рассеянно гладит Хуана, обводит взглядом комнату — темные стены, светлая мебель, высокие окна. Уилл почти неосознанно касается пальцем белого лепестка нарцисса — огромная комета с зелёным хвостом в прозрачной вазе — и говорит:
— Они поймали его.
Комментарий к 13. Достойный человек
Эта глава получилась маленькая, так как хотела закончить ее именно так, следующая будет больше. Осталась последняя глава, которая дописана на 80%, поэтому долго ждать ее не заставлю. Да, вот так все банально и просто, я не мастер интриги, но кто ждал любовного финала - вынуждена разочаровать.
========== 14. Правда и ничего, кроме правды ==========
Комментарий к 14. Правда и ничего, кроме правды
Вспомнила свой стих, который идеально - в моей голове - подходит под эту главу
https://ficbook.net/readfic/4207160/25249310#part_content
Ганнибала выводят на заседание небритым и взъерошенным, в бесцветной одежде, с бесцветным выражением лица. Ганнибал не говорит: «Я знаю, кто убийца». Он сам — образец смирения и покорности, отвечает на все вопросы и почти не понимает головы.
Со стороны может показаться, что он напуган. Но Уилл знает: Ганнибал боится не за это убийство, а за остальные. Убить одного человека — ужасно, но убить несколько десятков… У него не слишком хороший адвокат для подобных вещей.
В зале суда — душно и громко. Шепот прыгает от стены к стене, чужое дыхание забивает ноздри. Уиллу кажется, он слышит, как бьётся сердце каждого человека в комнате, как кровь бежит по их венам — быстрее, быстрее. Всё вокруг громче вопросов, которые ставит прокурор. Уилл клянётся говорить правду, правду и ничего, кроме правды. Он едва сдерживается, чтобы не скрестить за спиной пальцы. Вместо этого он поправляет запонку — белое золото на черном жаккарде — и касается корешка Библии мизинцем.
— В последний раз я видел Мейсона Верджера в приемной доктора Лектера. Он выбежал из кабинета с криком, явно чем-то недоволен. Затем Ганнибал сказал, что больше не будет его психотерапевтом.
— Вы знаете, что послужило причиной ссоры?
— Нет. Обсуждать других пациентов — неэтично, — Уилл обводит взглядом помещение. — Да я и не спрашивал. Но Мейсон Верджер был властным и жестоким человеком, со слов его сестры, он мог угрожать доктору Лектеру или шантажировать его.
— Мистер Грэм, мы не рассматриваем домыслы, только факты.
Уилл широко улыбается:
— Конечно, извините.
— В каких отношениях вы были с Мейсоном Верджером?
— Нас познакомила моя жена Алана, он брат ее подруги Марго. Мы виделись несколько раз, но это не то общение, способное перерасти в дружбу.
Уиллу кажется, он слышит смешок доктора Лектера — крошечная муха, которая влетает в ухо и скребёт там черными лапами. Грэм не смотрит на Ганнибала — это даётся легко. Но не чувствовать его — сложнее. Это как фантомная боль от потерянной конечности, только вместо руки — что-то большее.
— Вы бывали в доме Мейсона Верджера?
— Да, один раз, где-то месяц назад. Он показывал мне своих свиней.
На выходе из зала суда Уилл говорит какому-то журналисту: «Нет, я не буду принимать участие в расследовании. Я заинтересованное лицо». То же самое он говорит Джеку, хотя тот и так все понимает. Грэм возвращается домой, чтобы ждать суда и жить свою хорошую, сытую жизнь.