— Цирцее бы это не понравилось, — согласилась воительница.
«Не слишком-то Зена мне верит», — с раздражением подумала Габриэль.
— Не понравилось! Да она бы пришла в ярость! Такие, как она, не привыкли, чтоб им перечили. Наверняка, Цирцея вне себя!
— М-м-м, — Зена довольно долго обдумывала сказанное и наконец покачала головой. — Возможно, она отравилась на Итаку отомстить его людям, раз уж сам Одиссей оказался ей не по зубам, — губы воительницы тронула улыбка. — Надеюсь, это не та очаровашка из твоего… э-э… видения?
— Не знаю, — Габриэль снова заходила по залу. — Вряд ли. Ты бы стала нежничать с человеком, превратившим твоих солдат в свиней?
— Кто знает: если б меня коснулись другие чары… — воительница повернулась лицом к подруге.
— Да нет, она больше ничего не умеет, — сказала Габриэль и замолчала, меряя Комнату шагами и глядя вокруг невидящим взором. То и дело она что-то бормотала себе под нос. Наконец, девушка со вздохом вернулась к столу и уселась рядом с воительницей. — Знаешь, я во всем этом отнюдь не уверена. Я даже не помню, какая трава защищает от чар Цирцеи.
— Что ты, Габриэль, ты просто молодчина! — Зена глотнула воды и отодвинула кружку. — Если ты права, у нас есть шанс вернуть мужчинам нормальный облик, — Знаком ей пришлось остановить радостную улыбку, заигравшую на губах Габриэль. — Но шансов мало. Тем не менее, мы попытаемся, — она грустно усмехнулась. — Лучше воевать с волшебницей, чем с богиней, а?
— Да уж, пожалуй, — улыбка Габриэль быстро увяла. Девушка тщетно пыталась собраться с духом. — Кстати, Юмаюс говорил, что это рыжеволосое создание упоминало о царе. Если нам удастся найти и разговорить ее, может быть, мы что-нибудь узнаем о его судьбе. Тогда нам будет с чем идти к царице Пенелопе.
Зена широко улыбнулась, в ее глазах загорелись искорки:
— Болтовня — это твоя работа, помнишь? Ты и решай, что наговоришь волшебнице.
— По рукам, — сказала Габриэль. — А ты где будешь в это время?
— Займусь своими делами, — воительница быстрым, гибким движением вскочила на ноги. — Пойдем-ка побеседуем с Юмаюсом. Может быть, он еще что-нибудь вспомнил. Нам нужны любые сведения.
— Очень нужны, — вяло пробубнила Габриэль, но когда Зена обернулась к ней и вопросительно вздернула брови, девушка только покачала головой.
Глава 4
Ниона встретила их в дверях и подняла руку в предостерегающем жесте:
— У него знахарка. Она не задержится. Да что может сделать лекарь с… с таким недугом? — женщина вытерла рукавом покрасневшие глаза. — Бедный мой Андраке, бегает сейчас в лесу на четырех копытцах!
Габриэль поколебалась, набрала побольше воздуха и начала трудный разговор:
— Знаешь, Ниона, твой отец не так уж пострадал.
— А вы его хорошо разглядели? — горько спросила женщина.
— Очень хорошо, — твердо сказала Зена. — Пятачок не хуже шрамов, остающихся после сражений. Пару дней на него поглазеют, а потом все привыкнут. По крайней мере, Юмаюс остался жив.
Ниона всхлипнула и снова вытерла глаза.
— Наверное, воины относятся к этому именно так, — Заговорила она. — А в деревне все по-другому. Вам, сол-датам, трудно это понять. С тех пор, как начались войны, деревня обезлюдела, жизнь остановилась. Когда новостей мало, о малейшем происшествии судачат без устали. Вот сейчас мать повторяет: «Слава богам, он жив!» А когда радость пройдет и люди успокоятся, они увидят… увидят…
— Свиной пятачок, — резко закончила Зена. Ниона и Габриэль вздрогнули. — Я знаю о деревенской жизни больше, чем ты думаешь. Некоторое время люди будут оборачиваться и сплетничать, и все же в таком тесном кругу никогда не бывает настоящей вражды. Габриэль оживилась и расправила плечи:
— Ниона, Зена совершенно права. Я сама выросла в деревеньке чуть побольше этой, но они все одинаковы. Посев, прополка, сбор урожая; каждый день надо чистить лошадей и доить коз; люди рождаются и умирают; приходит лихорадка и уносит полдеревни; портится погода, нападают враги, начинается паника… И если что-то происходит — ну, как с моим дядей: его придавило дерево, и после этого он не смог ходить, только переползал потихоньку с места на место… — Габриэль моргнула, вспомнила, что собственно хотела сказать, и вернулась к теме: — Конечно, об этом долго говорили. Но никто не оскорблял дядю в глаза, ему сочувствовали и помогали. Все знали, что нам еще жить и жить вместе! Люди в деревне нуждаются друг в друге. Кто знает, с кем случится несчастье в следующий раз!