Телемах пошевелился. Зена снова приложила палец к губам. Царица удалилась. Теперь оставшиеся слышали только ее печальный голос и тихие ответы служанки.
— Неужели ты прикажешь мне…
— Прятаться у матери? Почему ты так решил? — Тишина в ответ. Воительница взглянула на Габриэль, сонно моргавшую и пытавшуюся приподняться на локте. — Все хорошо, Габриэль. Спи.
— М-м-м… Спасибо, — пробормотала девушка и откинулась на подушки. Телемах неслышно прошел по комнате и поправил на ней покрывало. Потом он тихо вернулся к воительнице.
— Она такая милая! Маме нравятся ее рассказы. Я давно не видел, чтобы царица смеялась от счастья. Габриэль очень много знает об отце и его приключениях.
Зена увела мальчика в дальний конец зала. Прихватив несколько подушек, она бросила их у стены и вытянулась там же, указав пареньку на пол рядом с собой. Телемах тоже взял подушку и, устроившись у Зены под боком, снова заговорил:
— Ты знаешь, как Одиссей победил волшебного немейского льва? А как он проник в подземное царство и похитил трехголового Цербера? От самого берега Стикса! А как…
— Я все это слышала, — перебила Зена. Еще бы ей не слышать. Она знала даже больше: все эти подвиги совершил Геракл, а не Одиссей. «Надеюсь, Телемах не узнает правды, — подумала воительница. — По крайней мере, в юности. Хорошо, что Габриэль поболтала с Иолаем, пока я спасала Прометея. Габриэль правильно сделала. Ей это всегда удается. Глаза мальчишки сияли. Может быть, когда вернется его отец и расскажет свои истории, Телемах не вспомнит сегодняшний вечер. Если доживет до этого часа». Зена заговорила о другом:
— Твоя мысль неплоха. Правда, окажись на моем месте враг, ты бы погиб. А если ты умрешь, кто защитит твою мать?
Мальчик побледнел:
— Прости.
— Не извиняйся. Ты жив. И я уже сказала, что твоя идея верна, но над ней надо поработать. Я покажу тебе, как напасть на врага и не получить ножом под ребра. Я научу тебя всему, на что хватит времени, — Телемах хотел было заговорить, но воительница подняла руку. — Может, этого мало, но здесь творится слишком много безобразий, и у меня уйма дел. Ты молод и ловок в движениях. Это хорошо.
— Моей матери это не понравится.
— Я уже говорила с ней. Кажется, она все поняла. Но пока не вернется Одиссей, ты — все, что у нее есть. Если он никогда не вернется, ты будешь единственным напоминанием об отце. Тебе от этого не легче, верно? — Телемах мрачно помолчал и качнул головой. — Завтра я поговорю с ней опять, а теперь слушай. Каждый день, пока мы не расправимся с Драконтом, ты будешь видеть меня во дворце. Тебе может показаться, что я на их стороне, но это не так. Я знаю почти всех воинов в лагере и сделаю все, чтобы они мне поверили. Мои поступки могут тебе не понравиться.
— Я… Хорошо.
— Если наши пути пересекутся и ты захочешь мне перечить, на здоровье. Драконта ты ни в чем не убедишь, он хитер. Но большинство его солдат гораздо глупее.
— Их много, сотни две, — невпопад ответил Телемах.
— Знаю.
— Если тебя убьют, что будет с моей матерью?
— Меня не убьют. Я не собираюсь начинать здесь войну. По крайней мере, в открытую. И проигрыш тоже не в моих планах.
— Что ты намерена делать? Зена пожала плечами:
— Пока не знаю. Посижу здесь и немного подумаю. Иди спать.
На секунду ей показалось, что Телемах хочет поговорить еще, но он кивнул, поднялся и отбросил подушку. Она упала на стул Пенелопы у ткацкого станка, царевич бросил грустный взгляд в сторону маленькой комнаты и вышел на балкон. Чуть погодя Зена услышала тихий шорох, и наконец все стихло.
В зал вошла прислужница царицы. Сняв с руки желтое покрывало, она набросила его на постель и удалилась. Мгновение спустя в покоях появилась Пенелопа, облаченная в одеяние того же цвета. Зена поднялась.
— Воительница, — мягко начала царица и бросила взгляд на Габриэль, убеждаясь, что девушка спит. Пенелопа прошла через комнату и опустилась на резной стул. — Где мой сын?
— Ушел к себе.
Царица слабо вздохнула, закрыла глаза и покачала головой:
— Ну, хорошо. Его комната этажом ниже. Не люблю, когда он так спускается, но ничего не могу поделать. Он научился этому в восемь лет, — женщина взглянула на неподвижную и молчаливую воительницу. — Не надо слов, я знаю, что ты обо мне думаешь. Сегодня я сказала себе, что Телемах уже не ребенок. Я позволю тебе его обучать. Габриэль много рассказывала о тебе.
— Неудивительно, — пробормотала Зена. Царица на минутку повеселела:
— Твоя подруга очень мила. Я давно не принимала такую приятную гостью. С тех пор, как муж отправился на войну, в Итаку почти никто не заезжал. И вот появились эти… — Пенелопа немного помолчала. — Я не буду ограничивать Телемаха. Но когда я увидела его лицо и разбитый кувшин… Я не сдержалась.