– Мы не будем нести за вас ответственность на Станции, – сказала, наконец, инженер. – И вы должны заплатить до того, как подниметесь на борт. Прямо сейчас.
Дарц Тарац пришел раньше нее и занял лучшее место в баре. На взгляд Искандра, он состарился и стал похожим на труп, – на ее взгляд, он всегда напоминал скелет. Выжженная под ноль оболочка человека, который первые десятилетия своей трудовой жизни провел на шахте астероида, а после этого стал политиком и все это время философски обосновывал разрушение империи и тихую революцию. Когда Махит его увидела, желудок дал знать о себе острым приступом тошноты, потом успокоился до состояния высшей боевой готовности, готовый в одно мгновение отреагировать на бедствие.
Она начинала думать, что это состояние уже становится для нее обычным, и эта мысль отнюдь не радовала.
Иногда она казалась себе Искандром по образу мыслей. В последнее время чаще, чем раньше.
Дарц Тарац сидел рядом с Декакел Ончу, и оба они допивали как минимум вторую порцию водки. Махит явно припозднилась.
Припозднилась и удивилась, поскольку ожидала увидеть здесь одну лишь Ончу – здесь, в том же самом баре их первой встречи; это было предложением советника в ответ на электронную записку, в которой Махит сообщала, что спросила своего имаго о Дарце Тараце. Дарц Тарац хотел, чтобы теперь война бушевала повсюду, кроме пространства вокруг Станции, и не соглашался использовать Лсел как наживку, чтобы отвлечь Тейкскалаан. Дарц Тарац, которому Искандр доверял больше, чем она, хотя она сделала то, что он хотел, а Искандр никогда этого не делал. Махит решила игнорировать все сигналы своей эндокринной системы, посылаемые на протяжении разговора, хотя и знала, что это решение непрактично и вряд ли физически осуществимо.
– Советники, – сказала она, садясь по другую сторону от Ончу, – вас вдвое больше, чем я предполагала увидеть.
– У Декакел вполне предсказуемые алкогольные привычки, Дзмаре, – сказал Тарац. – Если искать ее, то в этом баре, если при этом хочется поговорить с другом в менее формальной обстановке, чем офис советника. Я вижу, вы это уже и сами отметили.
Это была очевидная силовая игра – настолько очевидная, что Махит расстроилась на мгновение, почему это она не придумала чего-нибудь получше. Он назвал Декакел Ончу по имени, намекая на давнюю и близкую дружбу между ними, а потом назвал Махит по фамилии и без титула, который все еще принадлежал ей по праву. Не было никакого посла в Тейкскалаане, спасшего станцию. Она была имаго-линией.
<Хватит уже игнорировать свои эндокринные реакции>.
«Заткнись, пожалуйста», – сказала она Искандру и помахала бармену.
– То же, что пьют советники, – сказала она, после чего повернулась к Тарацу и улыбнулась, испытывая некоторую злобную радость оттого, что ее оскаленные зубы будут теперь восприниматься как угроза, ведь такого рода улыбка во весь рот даже на Лселе была разновидностью угрозы. – Советник Ончу была настолько добра, что познакомила меня с лучшей водкой на Станции. Ну и пить с вами – одно удовольствие, советник.
Он был непроницаем. Ее это бесило – нет, не ее, а Искандра, двадцать лет его копившейся досады и соперничества с этим человеком. Он не ответил ей улыбкой.
– Вы вернулись домой из империи, – сказал он. Они говорили «через» Ончу, и та позволяла им, она лишь подалась назад, чтобы не быть препятствием. – Это необычно для вашей имаго-линии.
<Я остался в Тейкскалаане, если ты не знаешь, что…>
«Что ты совершил предательство, да, заткнись, мне нужно поговорить, и если я скажу то, что у тебя в голове, то мы оба будем в заднице, понял?»
Мурашки побежали у нее по спине – она почувствовала себя виноватой. Но Искандр исчез, отступил, и на мгновение Махит испытала ощущение пугающего одиночества. Пугающего ощущения самой себя, ее будто раздели донага на глазах толпы.
– Вы не знаете? – сказала она, продолжая улыбаться. – Мой имаго был поврежден. Кто знает, что я могу сделать. «Наследие» явно не знает.
Декакел Ончу рассмеялась и пододвинула Махит свой стакан – в нем еще оставалось полпорции водки, в которой плавали кубики льда, со звоном ударившиеся о стекло, что придало водке облачно-белый цвет.