А вот уверенности в том, что я, ничего не видя, смогу преодолеть хотя бы несколько сотен шагов и выйти за оцепление, – ее, этой уверенности, больше не было. Я чувствовал себя слепым котенком, оставленным на произвол стихии.
Решиться отпустить стену дома было трудно. Очень трудно. Но я все же сделал этот шаг. И второй, и третий. Аккуратно переставляя ноги и шаря впереди себя руками, я медленно продвигался вперед, стараясь не упасть под ударами ветра.
Проблемы начались, когда я вышел за пределы города и дорога банально закончилась. Я прошел всего несколько шагов и уже начал сомневаться в правильности направления. Единственное, что хоть как-то мне помогало, – это то, что развалины находились в небольшой впадине. Так что я, уже через несколько минут потерявший всякую ориентацию в пространстве, просто шел вверх. Куда именно вверх – я понятия не имел. Но, по идее, двигался я к свободе и спасению.
Песок, некоторое время пытавшийся пробиться сквозь рубашку и забить мне легкие, сменил тактику. Теперь он пропитывал собой всю щелочки в ткани, пытаясь лишить меня доступа к воздуху.
Кожу на открытых участках тела начало саднить от ударов несущихся с громадной скоростью раскаленных песчинок. Дышать становилось с каждой минутой все сложнее и сложнее. Я внезапно очень четко осознал, насколько бредовой была идея отправиться в путь в разгар песчаной бури. Немного поздновато, правда, осознал.
Через двадцать минут восхождения я почувствовал, что стою на какой-то вершине. Куда дальше двигаться – решительно непонятно. Попытка что-то увидеть, сняв рубашку, привела к забитым песком глазам и горящим от пыли легким. Защитное приспособление пришлось срочно вернуть на место.
В конце концов до меня дошла простая и банальная истина. Песчаная буря несется с запада на восток. Да, время от времени в ней крутятся вихри, сбивающие с толку, но общее направление постоянно. Когда я выходил из города, песок летел в меня аккурат справа. А сейчас… хм.
Сейчас песок уверенно и сильно толкал меня в спину. Я что, получается, несмотря на все свои попытки держаться курса, ушел куда-то вбок?
Решительно подставив песчинкам правую щеку, благо прикрытую рубашкой, я вновь отправился в путь.
Шел. Спотыкался и падал. Сгибался в приступах жесточайшего кашля, пытаясь избавиться от песка, проникающего в легкие. Страдал от жары, пронизывающей пространство. Но все же продолжал идти, держась так, чтобы ветер постоянно дул в правый бок.
Минуты казались часами. Часы – я не знаю, были ли они. Возможно, я действительно двигался таким образом несколько часов. Скорее всего – минут сорок. Но внезапно ветер начал стихать, а могучий поток песка, пытающийся то и дело сбить с ног, – немного слабеть. Буря, стремительно нагрянув, столь же стремительно уходила дальше.
А мне, похоже, пора было приступать к следующей части плана. Будь я на месте разыскивающих беглеца людей – после песчаной бури обязательно сделал бы вокруг развалин огромный круг, ища следы возможного побега. Благо лошади есть.
И значит, пора прекращать идти и начинать прятаться. Уходящая буря заметет мои следы, присыплет меня самого песком – и останется только лежать и ждать. Долго лежать и долго ждать.
Подходящее убежище нашлось у неприметного длинного камня, косо уходящего в землю. Не обращая больше внимания на потихоньку успокаивающийся ветер, я снял куртку и надел вместо нее рубашку. После чего залез в ложбинку у основания камня, пропихнул под голову рюкзак и накрылся курткой. Ноги, правда, остались снаружи, но что делать.
Буря утихомиривалась еще с полчаса, потраченные мной на попытки избавиться от набившегося в рот, нос и глаза песка. А затем как-то резко и неожиданно все закончилась. Я даже смог выглянуть наружу, рассматривая постепенно появляющиеся на небосклоне первые звезды. Судя по рисунку созвездий и тому, откуда я пришел, все было сделано правильно – я действительно двигался на юг. Теперь остается уповать на то, что меня не обнаружат в моем убежище.
Я постарался пристроиться на песке поудобнее и заснуть.
Пробуждение мое, как обычно в последнее время, было малоприятным. Мне было холодно, очень холодно. Камень, около которого я лежал, казался куском льда, песок под моей спиной – снежной насыпью. Проснувшись, я даже решил, что по мою душу опять пришли призраки, но вокруг ничего такого не было. Собственно, меня просто застигло врасплох обычное для пустыни колебание температуры, но сообразил я это немного позднее.
Прямо сейчас же я пытался свернуться как можно более теплым комочком, который вдобавок смог бы поместиться под курткой. Увы, чуда не произошло. И мне пришлось, проклиная все на свете, опять доставать из рюкзака книги и выкладывать из них импровизированную постель. Рюкзак в итоге был надет на ноги в поисках дополнительной защиты от холода. А сам я свернулся в непонятную руну, почти полностью спрятавшись в куртке. В результате всех этих манипуляций стало действительно теплее, и я вновь сумел провалиться в сон.