Снаружи выл и гудел ветер, черные тучи затянули небо и на землю пошел мокрый снег. Сквозь дрему слышал старик, как в шуме ветра слышен мелодичный смех, сладостный, но и полный смертельного яда.
Наутро он встал и вышел из крепости, готовый продолжать путь. Горы вокруг покрывал снег, наметенный за ночь. И совсем рядом с крепостью виднелась цепочка следов. Старику не нужно было сильно вглядываться в них, чтобы понять, что их оставили человеческие ноги.
Босые ноги.
Угрюмая усмешка осветила лицо старика и он с новыми силами двинулся вверх по склону.
Следующие несколько дней прошли, словно в забытьи: рассвет сменялся ночью, а холод — пламенем костра. Однако старик двигался вверх, угрюмо сжав зубы и не сводя глаз с двух вершин, возвышавшихся на горизонте. Цель, ради которой он отправился на край света, была уже близка.
Долгожданные вершины открылись путнику неожиданно, на пятые сутки, когда хмурая мгла наконец-то рассеялась, открывая синеву небес и пламенеющий диск солнца.
Старик взобрался на пологий склон и замер, обозревая открывшуюся картину: перед ним располагалась широкая горная долина, в центре которой находилось замерзшее озеро. Его зеркальная гладь напоминала о драгоценных каплях искристого напитка, оставленного на дне огромной каменной чаши. К озеру тянулась извилистая ледяная лента реки.
Угрюмая череда утесов, поднимаясь широкими уступами наверх — к облакам, превращала местный пейзаж в гигантский амфитеатр, как будто специально созданный руками грозных богов для яростных битв и щедрых жертвоприношений. И старик знал, какому богу предназначен этот грозный алтарь.
Вздымавшиеся над озером вершины, на ярких лучах солнца, сверкали льдом, словно напоминая о том, кто был хозяином в этом месте. Здесь все являлось его владениями, включая небо, землю и чахлую растительность, с трудом пробивающую дорогу к жизни.
Хорошенько уяснив подобный расклад, старик мрачно ухмыльнулся. Он словно принимал вызовов, брошенный ему здешним миром. Глубоко вздохнув, он повел широкими плечами, а затем начал потихоньку спускаться вниз, навстречу собственной судьбе.
За ним, словно тощая змея, тянулась цепочка его следов, пропадающая где-то там — за горизонтом, куда пропадает и где теряется любой день, с его вчерашними, хлопотами, бедами и удачей.
Долину буквально усыпали останки чудовищ, окаменевших под корками тысячелетнего льда. Тут лежали кости, клыки и черепа исполинских размеров, громоздились целые колонны, анфилады и галереи из гигантских позвонков, ребер, хребтов и суставов, на фоне которых человек выглядел пигмеем.
Это было кладбище древнего мира, мрачное напоминание о том, что род людской — это всего лишь жалкое сборище муравьев под стопами тех, кто воистину царствовал когда-то на этой земле.
Старик шел сквозь это царство былого величия спокойно и уверенно. Он был воином, постоянно готовым к любым неожиданностям. А всякий воин твердо знает, что нет опаснее твари на свете, чем живой человек, алчущий богатства, власти и славы. А кости мертвецов — это скарб Смерти, ее театральная утварь, призванная внушать почтение и страх людям с больным воображением. Эта "утварь" всегда рядом. Она, словно горькое напоминание о том, что все мы — и цари, и простолюдины, рано или поздно, станем прахом, ибо жизнь — это всегда рутина, битва за лучшую долю, где все сражения, подвиги, слава и завоевания быстро превращаются в труху, пепел и забвение.
Порыв ветра, словно тяжкий вздох самого Неба, пронесся меж костяных колонн усопших чудовищ, как будто соглашаясь с подобным мировоззрением. На старика глядели глазницы гигантских черепов, где теплился некогда неведомый разум, однако никто не вставал у него на пути, чтобы наказать наглеца за вторжение. Он был один, единственный живой человек в царстве мертвых, перемолотых безжалостным временем в колоссальные останки. Затем пришелец ощутил чужое присутствие, неуловимый запах угрозы, неожиданно повисший в воздухе. Сперва задрожала почва, встряхивая окружающий пейзаж, как шелуху от семечек. Меж гор взвыла вьюга, поднявшая снег с окрестных скал, бросив в лицо старику ледяную крошку. А потом послышались чьи-то тяжелые шаги — размеренные и гулкие, как будто где-то рядом — прямо в землю — вбивали большущие каменные сваи. И из снежной бури , словно приведения из кошмаров, появились гиганты. В два-три раза выше обычного человека, в панцирях и рогатых шлемах, с изморозью покрывшей суровые лица и глазами, блестящими как льдинки. В руках они держали мечи и боевые секиры. Давным-давно старик уже встречал этих исполинов, порожденных вечной мерзлотой и полярными ночами. Но сейчас их было чересчур много, чтобы безрассудно бросить им вызов.