Гиганты двигались неторопливо и уверенно, как опытные охотники. Они привыкли к тому, чтобы загонять свои жертвы в положенный капкан и знали, что добыча останется за ними. Это были их владения. Они находились здесь с незапамятных времен, оберегая покой и прах прежних эпох. Их мерная поступь, неотвратимая как натиск тысячелетнего ледника, вынуждала чужака отступать. Наконец старик ткнулся спиной в камень и понял, что отступать больше некуда. Ситуация выглядела безнадежной, но он не собирался сдаваться. Уж если ему суждено погибнуть именно тут — в этой забытой богами долине, то здешняя земля познает не только холодную чистоту льда и снегов, но и сумеет обагриться пролитой кровью.
Переливчатый смех, словно журчание отравленного ручья раздался в воздухе. Исполины расступились и между их тел появилась гибкая фигурка, затянутая в полупрозрачное одеяние. Издевательски кривились алые губы, презрительно смотрели прекрасные глаза— девушка, красотой превосходящая всех, женщин, что когда-либо видел и любил старик, в своей долгой жизни.
— Ты вернулся, чтобы отдать свой долг, чужак? — презрительно сказала она.
— Я вернулся не отдавать долги! — проворчал старик, — а получать их. Я пришел за наградой, которую заслужил в честной битве и которую мне задолжали полвека назад.
Девушка откинула голову и снова презрительно расхохоталась. Это и впрямь выглядело смешно: старик с мечом прижатый к скале, против воинства великанов обступивших его что-то требует себе в награду.
— Ты не смог овладеть мною, когда был молод и силен, — бросила она ему в лицо, — на что ты надеешься сейчас, дряхлый безумец? Ты слишком жалок, даже для того, чтобы пролить твою кровь на алтарь Имира!
— Я еще достаточно силен для того, чтобы погибнуть в бою, — бросил в ответ старик, — а не в постели, в окружении плакальщиков и лицемеров! С севера вышел я, чтобы прославить свое имя в веках, здесь же я и готов принять свой последний бой! Твои братья – трусы, коль готовы нападать толпой на человека, что меньше самого низкого из них? Если нет, то пусть подходят по одному — я брошу их сердца полярным волкам и украшу их черепами окрестные горы.
Раздраженный гул был ему ответом со всех сторон, но девушка подняла руку и исполины замолчали, только глухо ворча словно рассерженные медведи. Красавица вновь посмотрела на воина и ехидная улыбка озарила ее полные губы.
— Ты хочешь честного боя, старик, — негромко сказала она, — один на один? Что же, ты получишь желаемое. Сварунг!
Глухое ворчание позади нее вдруг перекрыл мощный рык, раскатами грома отразившийся от окрестных стен. Ледяные исполины расступились и вперед шагнуло существо, вызвавшее изумленный вздох даже у видавшего виды старого воина.
Поначалу ему показалось, что перед ним вставший на задние лапы полярный медведь — много больше и сильнее, чем любой из этих зверей, виденных когда либо стариком. Однако, присмотревшись, он понял, что это существо ближе к людям по своей природе — пусть и не являясь человеком в полном смысле этого слова. Могучее тело покрывала длинная, светлая шерсть, смерзшаяся ото льда, уродливая морда кривилась в мерзкой гримасе, толстые губы угрожающе поднимались, обнажая острые клыки. В серых глазах, налитых кровью, не было и следа каких-либо человеческих чувств — только слепая животная ярость. Но повязка из шкуры неведомого зверя покрывавшая чресла твари и утыканная костяными обломками палица, зажатая в когтистой лапе, доказывали, что это существо было чем-то большим, нежели просто грубым животным.
— Сварунг, Перворожденный,— девушка подошла к чудовищу, погладив поросшее шерстью бедро,— он рожден в те времена, когда и я еще не появилась на свет. Тогда здесь не было людей, а в холмах бродили огромные белые обезьяны, что сражались с чудовищами, чьи кости ты видел в горах. Если ты сможешь сразить его, — ты и впрямь величайший воин, достойный взойти на ложе к Атали. Но ты не сможешь, старик, Сварунг оторвет тебе голову и высосет мозг, он пожрет твое тело, а сердце возложит на алтарь Имира.