Пару лет назад школу упразднили – мало стало учеников. Оставшимся приходилось ездить теперь в Белые Грязи – большую деревню в пяти километрах от поселка. Но дом в народном сознании так и остался учительским. Хотя селили в него теперь только шабашников, командированных и прочий временный люд.
Егорыч издалека приметил незнакомый желтый «уазик», приткнувшийся к крыльцу. Рядом сидел на чурбачке толстый бородатый мужик в очках и хлебал из пластмассовой бутылки газировку. На подбежавшего Егорыча он посмотрел задумчиво, но без интереса.
– Вы, значит, насчет камней? – уточнил Егорыч, отдышавшись.
– Мы, а что? – Глаза за очками слегка ожили.
– Вы то есть по этим камням здесь главные, верно?
– Ну, верно. А в чем дело? – Бородатый даже сделал попытку встать, но передумал.
– То есть когда людям на головы эти камни сыплются – это по вашей части, точно?
– На головы? – озадаченно переспросил незнакомец.
– А то! Да мне эти ваши камни пол-амбара развалили! И кто будет отвечать?
Бородатый наконец встал, пристроил бутылку на чурбак, затем повернул голову к дому:
– Матвей, выйди на разговор!
На крыльце показался худой парень с белыми волосами и бровями. Он был одет в спортивный костюм, в руке держал книгу.
– Где твой амбар? – спросил бородатый у Егорыча. – Пойдем глядеть.
– Ух ты, какой скорый! Кто отвечать будет, я спрашиваю? Вы свои камни раскидываете, а мне расходы за них нести? Так, по-вашему?
– Да мы их, собственно, не раскидываем...
– Ты мне мозги не забивай, а говори начистоту. Кто ущерб возмещать будет?
– Вы камень нашли? – спросил белый.
– Нашли, нашли... Еще б чуть-чуть – и в голове бы у меня нашли.
– Ты успокойся, брат, – посоветовал бородатый. – Ты сначала покажи камень-то.
– Ишь ты! А ущерб?
Москвичи переглянулись. Молодой сунул руку в карман и чем-то там погремел – мелочью или ключами.
– Сколько ущерба? – прямо спросил он.
– Сейчас прикину, сколько. Крышу латать – рулон рубероида надо. И доски – полкубометра.
– Завтра начальство приедет – все выдадим.
– Тогда завтра и приходите. А то, знаю я вас, опять забудете или скажете, что не уполномочены или еще какую чепуху.
– А ежели ты врешь, милейший? – подал голос бородатый. – Вот мы сейчас, не посмотревши, начальство побеспокоим, а окажется, что нет ничего. Как быть? Нам сначала убедиться надо.
– Ах, убедиться? – усмехнулся Егорыч. – Ну, это завсегда пожалуйста. Идем, сейчас я вам амбар покажу.
– Далеко? – спросил молодой. – А то, может... – он кивнул на машину.
– Недалеко, ножками дотопаем, – пообещал Егорыч.
Москвичи пошушукались и отправились вслед за ним.
– Значит, говорите, вру я? – сказал Егорыч, подходя к своему двору, где в ожидании развязки ошивался дед Харлам. – А вот!
Он торжественно указал на круглую дыру, чернеющую в скате крыши.
– Это что, по-вашему, ворона мне проклевала?
Молодой присвистнул, они с бородатым вновь начали шептаться. Егорыч услышал что-то вроде «маловата дырочка».
– Как так – «маловата»? – встревожился он. – Да у меня крыша напрочь изувечена, а вы – «маловата»...
– Мы не о том, – туманно ответил молодой, делая успокаивающий жест, а сам продолжил совещаться с бородатым. – ...по массе, конечно, больше представляли, но кто знает, какая там масса? – услышал Егорыч. – А если разлетелось в атмосфере? Может и так быть. Потому и шума почти не было... Вокруг надо смотреть...
– А ну-ка погляжу, – сказал бородатый и самым нахальным образом направился в калитку.
– Стоять! – скомандовал Егорыч и расставил руки в стороны, оберегая от чужаков двор. – Сказано – сначала ущерб, потом забирайте! И не имеешь такое право, на мое имущество заходить!
– Да я только поглядеть... – начал было бородатый, но Егорыч стоял насмерть.
– Оплотишь, потом смотри, пока глаза не вылезут.
Пускать чужаков в амбар Егорыч не собирался. Там они быстренько узнали бы, что затребованных полкубометра досок на ремонт не нужно, хватило бы и пары штук.
– Может, все-таки пустите взглянуть? – еще раз подступился молодой.
– Ни в какую, – замотал головой Егорыч. – Мое слово сказано как приклеено.
Москвичи еще пошептались, затем повернулись и пошли к себе.
– Ладно, – сказал на прощание бородатый. – Завтра все будет. Смотри, метеорит не профукай. Завтра после обеда решим вопрос.
– Эй, я на работе до восьми! – крикнул вслед Егорыч.
Дед Харлам, который наблюдал все переговоры молча, теперь только крякнул. Егорычу было немного совестно, что люди пришли по серьезному делу, а он их так турнул из-за каких-то досок. Поэтому, чтобы заглушить голос совести, он громко сказал:
– Больно деловые! Думают, им тут все на тарелочке поднесут, раз москвичи.
Дед что-то промямлил да и пошел дальше по своим делам. Егорыч вернулся на огород, прикидывая, что досок, вырученных за разоренный амбар, ему хватит не только на ремонт, но и на то, чтоб поставить новое крыльцо.
«Мало попросил, – досадовал он, ковыряя лопатой грядку. – Надо было больше. Надо было кубометр просить...»
Если накануне о приезде экспедиции знала только половина поселка, то утром об этом говорили уже все. Витек тоже слушал разговоры и удивлялся вместе со всеми, однако не мог связать ночное происшествие в кукурузе с поисками каких-то камней.
Сначала он хотел сходить на то место и осмотреть все при свете дня, но так и не собрался. Должность моториста довольно хлопотная, особенно в хозяйстве, где большая часть техники не то что просится, а просто умоляет отправить ее на свалку.
А потом и интерес пропал. Ну, ударила молния, ну пожгла маленько посадок – разве событие? А в то, что эта молния ударила ему чуть ли не по макушке, никто не поверил. Все только посмеивались и участливо справлялись, сколько в той молнии было градусов и из чего ее нагнали. Особенно тетка издевалась, жаля своим ядовитым языком.
Зато Алешка, даром что пацан, сразу смекнул, что к чему. И теперь в нем боролись сомнения. С одной стороны, хотелось сейчас же прибежать к москвичам, гордо выкатить грудь и заявить: я камень нашел!
Но если рассудить по-другому, то взрослые сразу отберут находку и больше не подпустят. А так хотелось сначала самому с ней повозиться, все потрогать, по возможности расковырять...
В конце концов победили нетерпение и мальчишеское тщеславие. Тем более Алешка понимал, что сам он вряд ли сможет выковырнуть булыжник из ствола – маловато силенки.
С утра мальчик приблизился к учительскому дому и с подчеркнутым безразличием спросил у бородатого москвича:
– Вы, что ли, круглые камни ищете?
– Мы, – ответил москвич с таким же безразличием. Но в следующую секунду подпрыгнул: – А откуда знаешь, что круглые?
Через десять минут мальчик уже сидел на переднем сиденье желтого «уазика» и показывал дорогу белобрысому водителю. Проезжая поселок, он энергично крутил головой, пытаясь выяснить, видит ли кто-нибудь его триумф. Но, кажется, никто не видел – большинство поселковых были на работе.
– Как звать, пионер? – спросил бородатый дядька.
– Алешка.
– Это хорошо, – ответил москвич и умолк, задумавшись.
– А вы кто? – поинтересовался мальчик.
– Мы? Да мы так...
– Из Министерства бороны?
– Какой еще бороны?
– А вон у вас бумажка из-под сиденья торчит...
Водитель, нахмурившись, запихнул поглубже мятый бланк с грифом «Министерство обороны».
– Лично я – из Академии наук, – сказал бородатый. Его напарник промолчал.
Верхушку вяза обычно было видно с дороги метров за триста до брода. Алешка ждал, когда изувеченное, но непобежденное дерево покажется из-за бугра, однако этого никак не происходило.