– А ещё, если что-то забыл, в волосах можно поскрести,– помогает вспомнить. И бигуди на ночь удобно накручивать… – грустно вздохнула вторая лысина.
– Какие – такие бигуди? – подозрительно покосилась на неё первая.
– Такие – сякие, на липучках! – дерзко ответила вторая.
– Так ты пользовалась бигудями, когда у тебя были волосы?
– Да! Представь себе!
– Так ты на самом деле… – задохнулась от изумления первая лысина.
– Да, я на самом деле! – гордо, с чувством собственного достоинства заявила вторая.
Ну, что ж, больше подслушивать не имеет смысла: у этой истории счастливый конец. Так обрели друг друга две одинокие, заблудшие овечки, так соединились два отчаявшихся сердца, так встретились иссохшее русло и животворящая влага. Кроме того, вместе они постигли одну извечную истину: нельзя смотреть на мир зашоренными глазами – можно не увидеть очевидного.
Пустячок № 7
– Больно мне, больно!
Откуда взялась эта боль! – абсолютно немелодично и противно (он был начисто лишён слуха и голоса, впрочем, карьера певца его нимало не привлекала) завывал коренной зуб. Соседи ласково называли его Шестёрка – так, пожалуй, и мы будем его величать.
– Прекрати орать, Шестёрка! – вежливо кричали ему пятёрка и семёрка. – Соседей разбудишь, они тебе покажут! Мало того, на всех нас беду накличешь!
– Бутылка вина, не болит голова,
А болит у того, кто не пьёт ничего! – не унимался Шестёрка.
– Где только он этого набрался? – удивлялись спокойные резцы. – Живём все вместе, никуда не выходим, а вот поди ж ты!
– Это дурная наследственность! – авторитетно заявили верхние зубы. – Помните, жил у нас один такой, эмигрировал за границу раньше всех? Это наверняка его влияние. Плохая кровь, можно ждать всего чего угодно!
– Какая боль, какая боль,
Аргентина – Ямайка, пять – ноль, пять – ноль! – продолжал голосить Шестёрка.
– Боже мой, а ведь он пьяный! – ахнула его соседка сверху. – Вы знаете, у него в гостях кариес – мне отсюда хорошо видно! И это не просто кариес, а самое настоящее дупло! Они, наверное, на пару приняли обезболивающее, поэтому Шестёрка так себя ведёт!
– Это значит… – вразнобой заговорили зубы, – это значит, что скоро к нам заявится… стоматолог!
–С ватой!
– И с противными металлическими инструментами!
– А главное, с бормашиной!
– Какой ужас! – хором закончили они. И действительно, так и случилось: не прошло, как говорится, и года, как к ним нагрянул дипломированный специалист.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается – это как раз и относится к визиту стоматолога: пришёл-то он быстро, а вот уходить вовсе не собирался. Всё что-то делал своими щипцами (зубы не верили своим глазам), потом вонзил в десну острую иголку (все зубы замерли от ужаса), и Шестёрка остолбенел. Сразу вслед за этим раздался самый противный звук на свете – жужжание бормашинки – и во рту запахло горелой костью (зубы дружно начали чихать и вытянули шеи, чтобы не пропустить ничего интересного). Один Шестёрка ничего не видел, не слышал и не ощущал: он практически превратился в соляной столп – таково действие наркоза.
Немного погодя, когда все стальные инструменты удалились восвояси, наш герой очнулся пьяный от анестезии и, нимало не медля, завёл очередную песню:
– Ты мой хлеб, моя соль,
Моя ты радость и моя ты боль! – самозабвенно распевал он, как вдруг послышался чей-то мелодичный голосок:
– А вы неплохо поёте, не совсем верно, конечно, зато с какой экспрессией!
– Кто здесь? – почему-то напугался коренной зуб. – Я вас не знаю! Как вы тут очутились?
– Кто я? А, понимаю, вас накачали наркозом, вы были в отключке и ничегошеньки не помните! Бедный! Я – ваша пломба, меня поставили пару часов назад, и теперь мы до конца жизни будем вместе! – объяснила прелестная незнакомка. И такая она была беленькая, чистенькая, нетронутая, что Шестёрке очень захотелось ей понравиться и оказаться настоящим молодцом. Он решил о чём-нибудь с ней поговорить, но не нашёл ничего лучше, как спросить:
– Хорошая погода, не правда ли?
– Ха-ха-ха! – развеселилась пломбочка. – Погода неплохая, да и вы, в общем, ничего! Именно этот вопрос я и хотела от вас услышать! Как же! Меня разводили, мяли, утрамбовывали и формировали для того, чтобы вы спросили меня о погоде! Я что, гидрометеоцентр?
Ошеломлённый, Шестёрка не знал, как ему реагировать на этот неожиданный выпад, и глупо замолчал: ну не дал ему Бог сообразительности, что же теперь делать?
– Ну, что же вы молчите, уважаемый кавалер, развлекайте даму! – продолжала пломба. И коренной зуб принялся её развлекать. Что только он не вытворял! Пел песни, громко и фальшиво, рассказывал анекдоты, причём самыми невинными из них были про поручика Ржевского, вспоминал истории из своего детства (и неясно было, где в них правда, а где выдумка). Пытался танцевать, насколько позволяли его возможности и многое, многое другое. Пломбочка была в восторге! Она хохотала не переставая и говорила, что так весело ей не было за всю её жизнь!