У меня возникло ощущение, будто я не должен тут находиться. Стоило вернуться в помещение с опорами – и ощущение пропало.
Почти.
Я направился в один из трех проемов, а именно – в тот, что соседствовал с глухой кирпичной кладкой. Кто и зачем заделал вход в четвертый коридор? Вопросы, вопросы – и ни одного ответа.
Стены и потолок здесь тоже были из камня, но и близко не такого безукоризненного. По пути попадались двери. Я выбрал наугад. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы я смог оценить обстановку.
В крошечной комнате стоял железный каркас односпальной кровати. Такие кровати применялись для хосписов. Ромбическая сетка крепилась к раме крючками, на сетке валялось какое-то тряпье. Если вы не представляете, как это пахло, то я вам скажу: ужасно. Смрад дымящихся покрышек, свежепрокопченной резины и старого шкафа, в котором что-то разложилось и высохло. Добро пожаловать в отель «Конец Света».
Я резко обернулся, будто меня застукали в церкви с расстегнутой ширинкой, но за спиной никого не было.
В другой комнате дела обстояли даже хуже. От плохого к худшему. Переступив порог, я начал с энтузиазмом, достойным, впрочем, лучшего применения, шарить лучом по стенам и земляному полу в поисках источника запаха, тут же попытавшегося свалить меня с ног. Ничего не обнаружив, уткнулся носом в сгиб руки и пинком захлопнул дверь, отправив эхо скакать по коридору.
– Для одного дня достаточно, – сказал я.
Казалось, произносимые мной слова обрушиваются в темноту, будто птенцы скворцов из гнезда – в неподвижную траву.
То, что произошло потом, буквально пригвоздило меня к месту. В глубине коридора вспыхнул и погас свет.
– Кто здесь? – крикнул я, хватаясь за пистолет.
Справедливости ради я мог подойти и узнать. А мог убраться ко всем чертям, убедив себя, что это всего лишь игра воображения.
С одеревеневшей спиной, чувствуя на себе неотвязный взгляд, я покинул коридор, пересек помещение с опорами, замешкался перед пятью ходами (только не оборачивайся, только не оборачивайся) – и взял левее, к внешней лестнице. Хлынувший сверху свет затопил меня облегчением. Поднявшись по ступеням, я тяжело привалился к стене и заставил себя выключить фонарик. Солнце уже опустилось за дом, и я стоял в тени каменной стены.
Подвал простирался за пределы особняка. На кой черт делать подвал шире фундамента?
А еще там что-то двинуло коньки. Вероятно, какое-то животное, забравшееся туда в поисках убежища. Может, лис? Рассуждать об этом под открытым небом было проще. Я не верил в ведьм, демонов и прочую ерунду, но решил понаблюдать за домом.
12
Место для лагеря я выбрал среди берез и лиственниц. Палатку (с повышенной защитой от ветра) установил довольно быстро, бросил на пол самонадувающийся коврик, сверху – спальник. Такие коврики заполнены пористым материалом, который расправляется, стоит открыть клапан. Воздух – лучший теплоизолятор. Спальник я выбрал с запасом по температуре. Уже сейчас, согласно метеосводке, ночная температура на Верхнем полуострове опускалась до двадцати пяти градусов по Фаренгейту. Температура лимита моего спального мешка – пять градусов. Расстегнусь, если станет жарко.
Продравшись сквозь кустарник, я оказался на каменистом берегу. Кристально чистая вода отражала лес. Зимой озеро замерзнет, и можно будет добраться до противоположного берега по льду.
Закат походил на медленно темнеющий старый снимок. К моменту, как я разжег костер, на западе оставалась алая полоса, которая погасла за считаные минуты. Склон холма накрыла глубокая морозная синева. Ни дуновения ветра. Где-то вдалеке залаяли койоты.
Сухой жар костра овевал лицо. Я достал конверт, перечитал открытку, положил ее в огонь и смотрел, как она чернеет, съеживается и вспыхивает.
«Я найду тебя, когда все будет готово».
У меня снова появилось чувство, что за мной наблюдают. Была ли та вспышка плодом моего воображения? Особняк напугал меня, но не так, как пугает аттракцион на летней ярмарке. Скорее, как кровь на каменной стене. Я бы посчитал все это глупым розыгрышем, если бы не Гилберт и не фотографии.
Я вытряхнул фотографии из конверта.
Зак, мой младший брат, курил и разговаривал по мобильнику возле входа в какое-то ночное заведение, где, судя по очереди, выстроившейся перед секьюрити, кипела жизнь.