– Ч-что?..
Я уже множество раз был так же серьезно настроен?
И почему всякий раз это оказывалось бессмысленным?
– Кстати, еще вот что скажу. Даже если твой характер заставляет тебя твердо настроиться на вражду со мной и попытаться сохранить память – все равно в итоге ты эту враждебность отбрасываешь. Всегда.
– Н-не может…
Значит, в итоге я всегда смиряюсь с тем, что она убивает Моги-сан; я предпочитаю стереть свои чувства к Моги-сан.
– Ты мне не веришь? Желаешь услышать причину, которую ты мне черт знает сколько раз уже называл?
Я стою, закусив губу.
Отонаси-сан, решив, что разговор окончен, разворачивается прочь.
– Этот твой характер без проблем пережил больше 20000 повторов. Здесь я отдам тебе должное.
Я машинально поднимаю голову.
Она только что сказала, что «отдает мне должное», вот как? Вот эта Отонаси-сан?
– Погоди-ка.
Есть еще кое-что, что я должен узнать во что бы то ни стало.
Отонаси-сан поворачивает одну лишь голову, не разворачиваясь ко мне телом.
– Ты оставила попытки забрать у меня «шкатулку», да?
– Ну да. Вроде сказала уже.
– Если так… что ты теперь собираешься делать?
Выражение лица Отонаси-сан не меняется. Она все так же сверлит меня глазами, не отводя взгляда.
Я первым не выдерживаю этой игры в гляделки, отворачиваюсь.
– А…
Сразу после этого… Отонаси-сан направляется прочь, не произнося ни слова.
Так и не ответив на мой вопрос.
В класс Отонаси-сан больше не вернулась – может, домой пошла.
Пятый урок, математика. Я не врубаюсь в формулу, хотя, наверно, уже газильон раз ее слышал; вместо этого я неотрывно смотрю на Моги-сан.
Неужели я правда оставлю Моги-сан? Неужели я правда по собственной воле откажусь от своих чувств к ней?
Нет. Это невозможно. И неважно, что думали прошлые я.
Нынешний я не отступится от Моги-сан. Только это и имеет значение.
Конец пятого урока.
Сразу после звонка я направляюсь к Моги-сан. Увидев меня, она смотрит, распахнув глаза. От одного этого мое тело будто каменеет. Сердце начинает биться неровно.
От одного только взгляда. Это показывает, насколько важно для меня то, что я собираюсь ей сказать.
Такого я уж точно не сделал бы в своей повседневной жизни.
Но я не могу иначе. Не могу придумать другого способа сохранить свои воспоминания.
Не могу придумать другого способа, кроме как признаться в любви Моги-сан.
– …Моги-сан.
Наверно, у меня сейчас ну очень странное лицо. Моги-сан глядит на меня с удивлением и чуть склоняет голову.
– Эээ, я хотел бы кое-что…
«Пожалуйста, подожди до завтра»
– …Ах…
В моем мозгу вспыхивает картина. И голос тут же начинает повторять и повторять одно и то же. Ощущение настолько четкое и ясное, что становится больно – будто осколки стекла втыкаются мне в глаза, уши и мозг.
Грудь трясется, словно по ней лупят молотом.
Н-нет…
Я не хочу вспоминать. Но хотя я не хочу вспоминать; хотя я хочу думать, что этого не происходило уже бессчетное множество раз – оно не пропадает. Я могу забыть любое другое важное воспоминание, но это одно – не могу никак.
Да, так и есть –
Когда-то очень давно – я у ж е п р и з н а л с я М о г и - с а н.
– …Что такое?
– …Прости, ничего.
Я чуть отодвигаюсь от Моги-сан. Она подозрительно приподнимает бровь, но больше ни о чем не спрашивает.
Я возвращаюсь к себе и ложусь грудью на парту.
– …Вот как.
Если подумать, это очевидно. В конце концов, я же повторил этот день уже более 20000 раз.
Я признаюсь Моги-сан. Но тут же забываю. Поэтому я признаюсь вновь. И опять забываю. Пытаясь противостоять «Комнате отмены», я делал признание, которого и делать-то не хотел, снова, и снова, и снова, и снова, и все они тут же вылетали у меня из головы.
И каждый раз я получал ответ, услышать который не хотел больше всего на свете.
Всегда один и тот же. Всегда, всякий раз, один и тот же ответ. Ну а с чего бы ему меняться. Моги-сан не сохраняет своих воспоминаний, потому и отвечает всегда одно и то же.
Этот ответ –
«Пожалуйста, подожди до завтра».
Как жестоко. Потому что – э т о з а в т р а н е н а с т у п и т.
Собираю всю свою решимость, всю храбрость, которой у меня обычно вовсе нет, натягиваю нервы до предела – и все же мои откровенные слова испаряются, словно их и не было. И затем, вот как сейчас, я снова должен встречать ее, много раз потерявшую память о моих признаниях.