Однако, хоть она и выжила, судя по всему, она не сможет больше двигать нижней половиной тела. При аварии она получила сильный удар по спине и повредила позвоночник. Шансы на выздоровление были не то что иллюзорными – их просто не было.
Я мог лишь молчать – я не знал, с какими словами к ней обращаться. Пытаясь преодолеть разделяющую нас скованность, Моги-сан сказала:
– Я всегда думала, что если случится что-то подобное, я буду думать: «Лучше бы я умерла». Ты ведь понимаешь такие мысли, да, Хосино-кун? Ведь я никогда не смогу больше ходить на собственных ногах. Даже если мне просто захочется забежать в ближайший магазин и купить что-нибудь вкусненькое, я не смогу просто взять и сбегать. Я смогу пойти только если кто-то будет меня поддерживать, либо в инвалидной коляске. Такие проблемы – только чтобы купить что-нибудь вкусненькое! Разве не жестоко? Но странно. Я совсем не думаю о смерти. Сама удивляюсь, почему. Я думаю, правда, абсолютно искренне… как я рада, что осталась жива.
Моги-сан произнесла эти слова без малейшего намека на фальшь.
– Так что все нормально. И школу я не брошу. Сколько бы времени ни понадобилось, я поправлюсь. Может, это будет уже не та школа, куда вы все ходите, но я не сдамся.
Она улыбнулась и слабым жестом показала бицепс.
Неловко сознаваться, но тогда я расплакался прямо у нее на глазах. Я был рад. Рад, что самое важное ее желание исполнилось.
…Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Я хочу помочь, чем только смогу. Честно. Потому и спросил.
– Я так рада, что ты спросил, – начала Моги-сан; потом, залившись краской, продолжила:
– Я хотела бы, чтобы ты сохранил для меня место, куда я могла бы вернуться. Я хотела бы, чтобы ты снова создал место, где я могла бы быть.
…Снова? Я уже создавал место, где ты могла бы быть?
– …В этом долгом сне – да, создавал, – и Моги-сан почему-то отвела глаза.
Во время приветственной церемонии.
Я вспомнил кое-что, пока Харуаки вздыхал во время приветственного спича директора школы.
– Кстати, Харуаки. Ты, кажется, собирался мне что-то сказать сегодня утром?
– Мм? Ааа, точно! Точно! До меня дошли слухи, что среди первоклашек есть суперклассная девчонка!
Харуаки тычет меня в плечо и подмигивает.
– Ну, тогда мне пофигу. Я старшеклассник, у меня все равно не будет случая с ней общаться.
– Ты что, дебил?! Даже возможность посмотреть на симпатяшку – уже счастье!
Не желаю верить, что это общее мнение.
– Но когда ты это услышал? Мы ведь сейчас в первый раз увидим новеньких?
– Чудесам воли нет предела! Информация от Дайяна!
– От Дайи?
Не могу так сразу поверить. Никогда не слышал, чтобы Дайя говорил о девушках.
– Не веришь, да? Но есть реальная причина, почему Дайян знает! Ты же знаешь, что Дайян на своем вступительном экзамене всего две задачки не решил, да?
– Ага. Он же этим все время хвастается. Что он установил рекорд нашей школы.
– Так вот, этот рекорд всего лишь год продержался!
Харуаки радуется совершенно искренне. Он правда безнадежен. …Однако я могу его понять.
– Э? И какое это имеет отношение к тому, что Дайя знает об этой девчонке?
– Ты правда очень туп, Хосии. Я говорю вот что: именно эта симпатяшка побила его рекорд, она набрала высший балл по всем предметам. Поэтому Дайяну, как предыдущему рекордсмену, сказали учителя. И один из них сказал тогда, что она так красива, что даже он, взрослый, занервничал.
Ну это явное преувеличение. Занервничал… хотя он настолько старше?
Пока мы трепались, директор закончил свою речь.
Ведущий церемонии включает свой микрофон.
– Большое спасибо, директор. …А сейчас послушаем приветствие от представителя новичков…
– Гляди, это же она идет! Та самая красотка!
Ну да. Она представитель, который приветствует школу от имени новичков, потому что она набрала высший балл.
Это начинает интересовать даже меня, так что я кручу головой, пытаясь отыскать эту первоклашку.
– Представитель новичков – Мария Отонаси.
Мария… Отонаси?
Имя кажется чертовски знакомым. …Нет, нет. Не может быть. Марию ведь звали Аей Отонаси.
– Да.
Но голос ее, сомнений нет. Это голос Марии.
Ааа, вот оно что. Наконец-то до меня дошло.
«Если ты забыл, вспомни сейчас. Мое имя “Мария”».
Хех. Стало быть, тогда она говорила чистую правду.
…О? Так это что, я все это время звал Марию по имени?.. УАА! УАААААА!
– …Чего это ты так покраснел, Хосии?