– Ты не замечаешь опасности в этом заявлении?
Я покачал головой.
– Синдо утверждает, что – о н а с п о с о б н а у б и т ь, е с л и б у д е т г о т о в а р а з р у ш и т ь с о б с т в е н н у ю ж и з н ь.
Это, по-моему, чересчур вольная интерпретация, но… вроде как и таким образом можно понять, да.
– Но, но решиться порушить свою жизнь не так-то просто, для этого очень серьезная причина нужна!
– Ты действительно думаешь, что сейчас такой причины нет? Могу навскидку назвать несколько. Так, посмотрим… скажем, стремление спасти Янаги не будет для нее серьезным мотивом?
Она говорила ровным тоном; я погрузился в молчание. Да, этот мотив, пожалуй, может заставить Преда переступить черту.
Верно – это ведь не повседневная жизнь. Это аномалия, это искажение, созданное «шкатулкой». З д е с ь м о ж е т б ы т ь с к о л ь к о у г о д н о с е р ь е з н ы х п р и ч и н.
– Кадзуки, ты уже и сам должен это знать, но я не способна убить, каковы бы ни были обстоятельства.
– Да, я знаю.
– И я думаю, то же самое относится к тебе. Можешь ли ты сказать, почему, так же быстро, как Синдо?
Услышав вопрос, я задумался.
Почему я не могу убить?
…Потому что это высокомерие – считать, что мне позволено убить другого человека?
…Потому что мне жалко другого?
…Потому что мне этика не позволяет?
Несколько ответов приходят в голову, но ни один из них не выглядит абсолютно верным. Нельзя сказать, что они неправильные, но и правильными их тоже нельзя назвать. Это все попутные объяснения, они лишь следуют за тем фактом, что я неспособен к убийству.
– Ничего не приходит на ум?..
– …Угу, – ответил я и опустил голову.
– Так и должно быть.
– Э?
– То, что говорила Синдо про воображение и всякое такое, – это неправильно. У человека, который действительно неспособен убивать других, нет на это каких-то особых причин. Ты и я – м ы п р о с т о н е м о ж е м у б и в а т ь.
…Да. Точно. Это, похоже, самое естественное.
– Это ненормально, когда ты можешь найти причину, почему ты не можешь убивать, и гладко изложить ее другим. Синдо просто пыталась заставить нас поверить, что она безвредна. Мда, но все-таки это куда разумнее, чем действия Омине, который выпячивает свою враждебность.
– Не понимаю, почему Дайя так себя ведет, он ведь в очень опасном положении…
– Ну, с учетом его обычного стиля поведения, он выглядел бы не слишком убедительно, если б заявил «что вы, я и мухи не обижу» вслед за Синдо и прочими. Если так посмотреть, его характер вообще на удивление неподходящий для «Битвы за трон».
…И верно, на данный момент похоже, что его жизнь находится в наибольшей опасности.
С другой стороны, положение Юри-сан, как ни странно, можно считать довольно-таки безопасным.
– А, кстати. Я все понять не могу: «Игра бездельников» внешнего или внутреннего типа?
Взгляд Марии разом стал жестче.
– П-прости. Я не подумал. К-конечно, такая сдвинутая «шкатулка» должна быть внутреннего типа…
– Она внешнего типа.
– …Чего?
– «Игра бездельников» – «шкатулка» внешнего типа. Ее уровень где-то в районе 5.
«Неделя в трясине» была 4 уровня, если я правильно помню. Она была более «внешняя», чем эта «шкатулка», где мы просто менялись ролями.
Но раз она внешнего типа…
– Это значит, он верит в нашу ситуацию в какой-то степени. …Не исключено, что «владелец» смог полностью овладеть «шкатулкой».
У меня перехватило дыхание. Это… это было бы очень круто, правда?
– Именно из-за этого его будет трудно убедить. «Владельцам», которых мы встречали до сих пор, более-менее хватало здравого смысла, когда они использовали свои «шкатулки». Из-за этого их «желания» оказывались искаженными, неточными. Нам удавалось пользоваться этими дефектами и заставлять их отдавать «шкатулки».
– …Но на этот раз дефектов нет.
Говоря откровенно, я не верю, что Дайя сумел овладеть «шкатулкой». В конце концов, Дайя – сугубый реалист. Он просто не годится для использования «шкатулки», которая выполняет «желание» вместе с прилагающимися к нему сомнениями.
– В любом случае, это означает, что воздействие на реальность неизбежно. Значит, память о том, что мы переживем за время этой «Битвы за трон», скорее всего, сохранится, и результат тоже отразится на реальности.
– Стало быть, если мы умрем в игре, то умрем и в реале?..
– Да, надо полагать, так и есть. …К твоему сведению: роль «смерти» велика в «шкатулках» не только внешнего, но и внутреннего типа! То, что я стою здесь живая и невредимая, хотя в «Комнате отмены» умирала много раз, – исключительно благодаря особым свойствам той «шкатулки», которые делали бессмысленным само понятие «смерти». Если бы я погибла во время последней, 27756-й «новой школы», я либо умерла бы по правде, либо, как минимум, испытала бы все эффекты, сопровождающие гибель.
– …Понятно.
В общем, если вкратце, то –
«С м е р т ь» з д е с ь р а в н а «с м е р т и» в р е а л ь н о с т и.
– Следовательно, мы просто обязаны не допустить начала «Битвы за трон».
Сказать по правде, может, я недооценивал уровень опасности. Легковесное слово «игра», «смерть», которая наступает от простого нажатия на кнопку… В конечном итоге я рассматривал эту бредовую «шкатулку» как какую-то игрушку.
Но это не так.
Если я умру из-за того, что кто-то нажмет на кнопку, или если я кого-то убью – эту «смерть» нельзя будет отменить, как в обычной игре.
– …У нас мало времени. Давай сперва обсудим, что ты будешь делать во время [Тайной встречи] с Омине.
– Хорошо.
В нашем нынешнем положении, когда даже намека на решение не видно, в первую очередь мы должны делать то, что можем.
– Эмм, думаю, в первую очередь Дайя спросит, какой у меня [класс]. Как ты считаешь?
– Думаю, так. …Ааа, просто на всякий случай: если только у тебя нет особых на то причин, ты ни в коем случае не должен никому говорить свой [класс].
– Ладно.
Насколько это рискованно, я уже и сам понимаю. Но…
– Но тебе я скажу, Мария. Я [Колдун].
– …И что бы ты сделал, если бы мой [класс] был враждебен твоему?
– Ничего такого. Все равно сказал бы.
– …Понятно. В этом есть смысл. Такая ерунда – не то, что нам следует друг от друга скрывать.
С этими словами Мария улыбнулась. При виде этой улыбки и мои щеки непроизвольно расслабились.
Эту информацию, которая могла бы стоить нам жизни, узнай ее окружающие, Мария назвала «ерундой».
– Кстати, мой [класс] – [Принц]. Хотя я бы предпочла [Революционера].
Вполне логично. Если кто-то убьет другого игрока, скорей всего, это будет именно [Революционер], потому что он может убивать по собственной воле. Но Мария ни за что не допустила бы эту ошибку, даже если бы время было на исходе.
Мария ни за что не убьет другого человека.
– …А.
При этой мысли до меня вдруг дошло.
– Что такое?
– Эээ…
Глядя искоса на подозрительно смотрящую на меня Марию, я подумал:
…В э т о й «ш к а т у л к е» М а р и я б е с с и л ь н а.
Ведь «Битва за трон» – игра, посвященная убийствам и обману. У Марии, не способной ни к тому, ни к другому, шансов на победу нет.
До сегодняшнего дня я во всех битвах вокруг «шкатулок» всегда опирался на Марию. Да даже и сейчас, скорей всего, я на нее положусь.
Однако – обязательно настанет время, когда мне придется сделать что-то собственными силами.
– …Да не, ничего!
Мария продолжала смотреть на меня, хмуря брови.
Она верит, что я никогда никого не убью. Но если я осознаю, что Марии грозит гибель, и если я буду знать, что спасу ей жизнь, убив кого-то…
…Что я тогда буду делать?
► День 1, <C>, [Тайная встреча] с [Дайей Омине], комната [Кадзуки Хосино]