– …Эти слова я временно беру назад, – вмешалась Мария, нахмурив брови. – Омине остается подозреваемым номер один – это без изменений. Но я пришла к выводу, что пока еще слишком рано исключать другие возможности. Во-первых, такое впечатление у меня сложилось на [Тайной встрече], а во-вторых, предложения Омине, несомненно, предотвратят смерти игроков. …Так что сейчас я не могу утверждать с полной уверенностью, что он и есть «владелец».
Пред схватилась за голову, не скрывая своего замешательства из-за ответа Марии.
Ни Мария, ни я не знали, правду говорит Дайя или нет. И каковы его планы в отношении нас, тоже не знали.
Несомненным оставалось лишь то, что «Битва за трон» – творение «шкатулки».
Если только они в это поверят – уверен, «Битва за трон» не начнется. И тогда мы сможем объединиться и вместе искать реше-…
– К о н ч а й т е у ж е э т о т б р е д!
Мои оптимистичные мысли были грубо оборваны.
Все взгляды обратились к Камиути-куну.
– Почему ты все это так серьезно воспринимаешь, Пред? Это совершенно лишнее, правда!
– …Почему?
После ее вопроса Камиути-кун ухмыльнулся и заявил:
– Я имею в виду – в е д ь э т и т р о е у ж е п о л н о с т ь ю с п е л и с ь, с к а ж е ш ь н е т?
И тут – я закаменел.
Привычная расслабленность исчезла с его лица. Полное отсутствие выражения – и он буквально излучал жестокость.
– Это… ловушка. Именно, ловушка. Мы ведь понятия не имеем, что за люди эти «владельцы», верно? Это значит, если мы собираемся искать «владельца», у нас не останется иного выбора, кроме как слушаться этих троих и исходя из этого искать. Ты понимаешь, что это означает?
Слабо улыбнувшись, Камиути-кун проговорил:
– Они могут – с д е л а т ь т а к, ч т о к т о - т о б у д е т к а з а т ь с я «в л а д е л ь ц е м», к о т о р о г о м ы д о л ж н ы у б и т ь.
Что…
Что он такое несет?..
– Мы не собираемся убивать «владельца»…
– …А н у з а т к н и с ь!
Одиночный выкрик.
Одно это подействовало просто невероятно.
Только теперь я осознал: этот человек – другой. Он жил в другом мире, не в том, что я. И в его мире – существовало насилие.
Все молчали, не в силах что-либо произнести.
Длительное молчание прервал глубокий, протяжный вздох Камиути-куна. После нескольких вдохов-выдохов его лицо вновь приобрело обычное расслабленное выражение.
Но больше это его выражение лица меня не успокаивало – не так, как раньше.
– Т ы в е д ь т о ж е н е в е р и ш ь в э т и «ш к а т у л к и», д а, Ю р и - т я н?
Я услышал, как Юри-сан втянула воздух.
Он заставлял ее с собой согласиться. Отказ не принимался.
– …Я…
Заставить ее кивнуть и тем самым якобы узаконить свое неприятие нашего плана.
Такова была его цель.
Значит, если Юри-сан кивнет – всему конец.
Но она просто не сможет. Такая робкая девушка просто не сможет удержаться против него в нынешней ситуации.
Юри-сан кинула на меня короткий, полный слез взгляд, но тут же отвела глаза.
Дрожащими губами она прошептала:
– …Да, я не могу в них поверить.
Аах, вот и приехали…
Так я подумал, но –
– Но, – продолжила она, – думаю, мы, по крайней мере, можем доверять Хосино-сану. Поэтому я… не могу поверить, что он пытается заманить нас в ловушку.
Она не могла поверить.
Она ясно сказала это. Она сказала это, хотя ее трясло, хотя она боялась его, и все же она смогла противостоять воле Камиути-куна. Она защитила меня.
Затем она вся съежилась, прижав руки к груди, прерывисто дыша – похоже, последствия тех усилий, каких ей стоило собрать всю свою храбрость.
Камиути-кун, явно удивленный отказом, глядел на нее во все глаза. Затем кинул пристальный взгляд на меня. Я сглотнул – чувство такое, как у преступника перед судом.
– Ну, должен признать, Хосино-семпай и мне кажется довольно добрым человеком.
И наконец-то враждебность окончательно улетучилась с его лица.
…Нам удалось?..
Юри-сан подняла голову и повернулась ко мне. Ее напряженное лицо расслабилось, и на нем появилась улыбка.
Итак, благодаря храбрости Юри-сан нам удалось сохранить надежду на мирное разрешение нашей проблемы.
Дайя, Пред, Камиути-кун и Мария разошлись по комнатам. Я тоже собирался пройти в свою дверь, когда Юри-сан вдруг ухватила меня за руку.
– Что случилось?
Уже спрашивая, я заметил – ее руки дрожали.
– …Мне было страшно, – прошептала она, не поднимая головы. – Он был… очень страшный.
– Угу… ммм… ты фактически спасла нас, Юри-сан. Спасибо тебе большое.
Я пытался подбодрить ее улыбкой, но испуг с ее лица не исчез.
– [Тайная встреча].
– …Э?
– Я боюсь… следующей [Тайной встречи] с ним.
Юри-сан была вся белая, как мел – как в тот раз, когда мы с ней встретились впервые.
– Т-тебе не о чем волноваться! В смысле, ты, похоже, нравишься Камиути-куну, так что…
– …Именно поэтому я и боюсь!!!
Подняв лицо, она чуть ли не прокричала эти слова, после чего сразу же вновь уткнулась взглядом в пол. Кажется, ей было стыдно за собственный крик.
– П-прости, я не хотела тебя пугать.
– М-ммм…
Что все это значит?
[Тайная встреча] – это когда ты остаешься наедине с кем-то в комнате, похожей на тюремную камеру. Раз Камиути-куну она нравится, вряд ли он захочет убить…
– Ах…
Наконец-то до меня дошло.
До меня дошло, чего боялась Юри-сан.
Она, похоже, поняла, что я догадался, и изо всех сил сжала мне руку.
– …Я серьезно, знаешь?
– Чего?
– Я серьезно считаю, что мы можем тебе доверять, я сказала так не просто для того, чтобы утихомирить Камиути-сана.
Ее затрясло еще сильней. Я встревожено заглянул в ее опущенное лицо.
– Мне страшно… мне страшно!..
Она плакала.
Блин, и что прикажете делать?
Решив, что раздумьями делу не поможешь, я тоже сжал ее дрожащую руку. Юри-сан в ответ и левую свою руку положила на мою и стиснула пальцы.
– А…
Снова.
Да, снова.
Я снова вспомнил.
Я вспомнил «Нану Янаги» куда четче, чем когда впервые услышал фамилию Юри-сан.
Скорее другое странно: как я мог забыть ее полностью, совсем? Еще и двух лет не прошло, но я даже о самом ее существовании не вспоминал. Я забыл ее настолько плотно, что все те события как бы и не происходили вовсе.
Только не говорите мне, что мое желание, горевшее во мне с тех самых пор, как я ее предал, – «Я хочу забыть Нану Янаги», – было исполнено?
Верно – оно исполнилось, к о г д а Н а н а Я н а г и б ы л а з а к р а ш е н а м о е й п о в с е д н е в н о й ж и з н ь ю.
«Хуже того, эта твоя ненормальность существовала еще до того, как ты прикоснулся к “шкатулке”».
…Одно с другим никак не связано. Совершенно никак.
– …Прости меня, Хосино-сан, я правда очень сильно извиняюсь… сейчас я буду эгоисткой, но, пожалуйста, прости меня за это. Я тебе доверяю, сама не знаю почему. Поэтому…
И она сказала. Я н а г и - с а н с к а з а л а.
– Поэтому, пожалуйста – не предавай меня.
Ее залитое слезами лицо… напомнило почему-то лицо моей первой любви.
И тогда, сразу же, как только я подумал, что они похожи, я ответил:
– Я не предам тебя. Я никогда больше не предам тебя, «Янаги-сан»!
► День 1, <E>, комната [Кадзуки Хосино]
Вернувшись к себе, я впервые за долгое время начал вспоминать ее.
Нана Янаги. Моя одноклассница, моя первая любовь и – девушка моего лучшего друга.
Кроме фамилии, с Юри-сан у нее не было ничего общего. Если бы мне пришлось описать ее одним словом, это было бы слово «хулиганка». Скажем, как-то она на перемене взяла и сбрила себе брови; в другой раз обработала наш кабинет огнетушителем, так что все стало розовым – таких выходок у нее был миллион. Девчонки за глаза называли ее «двинутой».
Конечно же, Янаги-сан меня пугала; говоря откровенно, я не хотел иметь с ней абсолютно ничего общего. Вообще мало кто захотел бы связываться с одноклассницей, которая красится в блондинку, ходит в допотопной длинной юбке, каких даже другие прогульщицы не носят, да еще и курит втихаря.