Наблюдая за ними, я думаю: что за хрень?
Почему «О» ведет себя так оскорбительно, заявляя, что Ая ей не интересна? С другими «О» так не держится. И почему Ая не кажется мне из-за этого подозрительной?
Ход моих мыслей прерывает «О», внимание которой вновь обращено на меня.
– Омине-кун. Я хочу сказать тебе кое-что. Не уделишь ли мне минутку?
Это для меня сюрприз. «Сюрприз» – потому что я был убежден, что «О» не отступит от роли нейтрального наблюдателя, пока не станет ясно, что Кадзу вот-вот проиграет.
Я гляжу на часы, одновременно собираясь с мыслями и вспоминая свои несбывшиеся прогнозы.
22.19.
– Надеюсь, то, что ты хочешь сказать, стоит моего времени? У меня меньше шести минут на свободный треп. Если тебе просто поболтать – извини, я вынужден отказаться.
Если я решу выслушать «О», у меня не останется времени – меня телепортирует в кинозал, и я больше не смогу свободно действовать.
– Это важно!
Вот и все, что мне надо было слышать; теперь я не могу отклонить ее предложение.
– Давай тогда.
Все равно мне нечего делать, кроме как повторить свой план Ае. Я уже раздал [приказы] касательно Моги; один из моих [рабов] и фанатиков уже направляется в больницу Моги.
– Прошу прощения, но не мог бы ты попросить остальных удалиться? Это только для ушей Омине-куна, – заявляет она к явному неудовольствию Аи.
– Постой-ка. С чего бы –
– Прости, – перебиваю я ее, – но времени для вопросов нет. Пожалуйста, просто придержи пока что свои возражения.
Ая по-прежнему недовольна, но больше ничего не говорит.
Как только Ая и Янаги удаляются, я быстро говорю «О», по-прежнему сохраняющей облик Синдо:
– Давай только покороче.
– Мм, буду покороче, – соглашается «О» и тут же берет быка за рога. – Мы с Кадзуки-куном – враги.
Вот это бомба.
– …
Я в полной растерянности. Честно говоря, мне бы сейчас пару минут, чтобы переварить это откровение, но время поджимает.
Не обращая внимания на бьющиеся внутри меня чувства, я задаю самый важный на данный момент вопрос:
– Значит, ты на моей стороне?
Может, мои сердце и рассудок сейчас и в раздрае, но я все еще способен сложить два и два. Некогда углубляться в ее заявление; у меня нет выбора, кроме как принять ее слова за чистую монету и выяснить, выгодно это мне или нет.
– Я не стану союзничать с тобой.
– Почему же? Кадзу ведь теперь наш общий враг, верно?
– Не думаю, что твоего подхода будет достаточно, чтобы сломить его волю. А это значит – я не вижу для себя выгоды в сотрудничестве с тобой.
– Но ты хотя бы не будешь мне мешать, чтобы ему было легче победить, так?
– Конечно, не буду! Более того, позволь мне сказать тебе кое-что приятное. Твой план использовать «Ущербное блаженство» прямо на глазах Кадзуки-куна – лучшее, что ты вообще можешь сейчас предпринять. Это я тебе гарантирую.
В этом удостоверяться мне тоже некогда. Придется вновь поверить «О» на слово.
– Позволь еще спросить: почему Кадзу стал твоим врагом – ведь для тебя он всегда был самым интересным человеком?
– У тебя это так звучит, как будто он не мог стать моим врагом, потому что привлек мой интерес. На самом деле все наоборот! Он привлек мой интерес именно потому, что мы всегда были врагами.
– Не трать мое время. Я хочу знать, что повернуло тебя против него.
– Скучный ты парень, а? Если считать меня существом, которое сохраняет Марию Отонаси как «Аю Отонаси», то Кадзуки-куна можно считать существом, которое стирает «Аю Отонаси» из Марии Отонаси. Совершенно естественно, что мы враги, разве нет?
– Похоже, что так. Думаю, и он может в это верить. Но… что с того? Конечно, Кадзу – это нечто, но все равно он лишь человек. Или ты хочешь сказать, что у него есть какая-то сверхсила, которая может позволить ему тебя уничтожить, хоть он и просто человек?
– Да, есть. Кадзуки-кун научился самостоятельно уничтожать «шкатулки».
До этого места я безостановочно размышлял, но тут мне пришлось резко остановиться.
– Научился… уничтожать «шкатулки»?
Это не читерство ли?
Какое-то мгновение я думал, что «О» говорит про «Кинотеатр гибели желаний», но это явно не так. Эта «шкатулка» сделана конкретно против моей.
– И откуда у Кадзу такая сила?
– Как и я, он получил ее от «Ущербного блаженства».
– Не понимаю. Как Кадзу мог заполучить силу от – нет, сейчас придется просто принять это как данность, но все равно что-то не сходится. Я не знаю, когда именно Ая заполучила свою «шкатулку», но я уверен, что тогда они не были знакомы, так? Как тогда «Ущербное блаженство» могло повлиять на Кадзу?
– Все не так сложно: мой противник существовал с самого начала, но он был нематериальным, потому что Мария Отонаси не могла вообразить, чтобы кто-то мог мне противостоять. Но роль уже была – только место оставалось вакантным! И какое-то время спустя появился некто пригодный к этой роли: Кадзуки Хосино, необычный человек, ставший «спасителем» для некоей персоны. Была лишь небольшая задержка во времени.
Понятно. Сила «шкатулок» может даже принцип причинности нарушать.
Кстати говоря, меня еще кое-что беспокоит.
– Еще один вопрос.
– Какой же?
– Что, черт побери, ты такое?
– «Что»? Это грубый вопрос! Слишком невнятная формулировка, чтобы ответить!
– Я знаю, что ты основана на настоящей Ае Отонаси. И я знаю, что ты под воздействием «Ущербного блаженства». Однако я не очень понимаю, каким образом Кадзу твой противник и как он может тебя стереть своей особой силой.
– Аа, значит, твое понимание остается неполным? Видишь ли, основное назначение «Ущербного блаженства» – позволять мне существовать как «О», потому что именно так оно исполняет «желания». Как следствие этого, я не смогу существовать как «О», если «Ущербное блаженство» будет разрушено.
Эти новые открытия совершенно поразительны, но у меня нет времени разбираться с хаосом своих эмоций. Я пытаюсь отвечать «О», полагаясь исключительно на холодную логику.
– Значит ли это, что, строго говоря, я тоже воспользовался «Ущербным блаженством»?
– Можно сказать и так. Ведь без «Ущербного блаженства» меня бы не существовало.
– Но значит, это неправда, что Ая теряет память, если применяет его? Она ведь по-прежнему все помнит, хотя я и воспользовался «шкатулкой».
– О, вовсе нет. Она теряет память, только если решает применить «Ущербное блаженство» лично.
– Какое удобное исключение.
– Интересно… а ты не задумывался, что «шкатулки» просто устроены так? Возможно, тебе следует побольше поразмышлять над тем, почему она вообще теряет память.
Услышав этот совет, я вспоминаю недавний разговор-фарс между «О» и Аей.
Почему Ая так тормозит, когда дело касается вопроса о сущности «О»?Так я тогда подумал.
Теперь до меня дошло, почему.
Ответ: потому что иначе «Ущербное блаженство» не работало бы.
Ая не должна осознать, что «О» создана ее «Ущербным блаженством», тем более – что сама «О» сильно напоминает настоящую «Аю Отонаси». Она не должна узнать, какее «шкатулка» выполняет «желания». Если бы она узнала, ее «ущербное блаженство» перестало бы быть ущербными стало бы просто дефектным.
Поэтому она должна забыватьвсякий раз, как узнает правду.
Ая и «О» – всего лишь участники грандиозной игры в кошки-мышки: она пытается получить «шкатулку» у своего врага, чтобы сделать свое «желание» идеальным и безущербным.
Однако ей никогда не получить «шкатулку», о которой она так мечтает. Разумеется, нет.
Само по себе то, что она сражается с «О», означает, что она сама в плену «Ущербного блаженства».