Я достаю мятный ароматизатор воздуха, который купил только что, и начинаю ходить по квартире, капая им на пол то тут, то там. Однако распространившийся в воздухе знакомый запах не приносит успокоения. Его недостаточно. Нескольких капель ароматизатора никогда не будет достаточно.
Дайте мне воздуха!
– Хаа… аа… хаа!
О Мария.
Настоящая Мария без «шкатулки». Чистая Мария, которую я никогда не видел.
…Нулевая Мария.
Где ты?
Если это тебя освободит, я с радостью вскрою кожу Аи Отонаси!
Щелк.
Внезапно поворачивается дверная ручка.
Я страшно нервничаю. Излишне говорить, что я не имею никакого права здесь находиться, но тем не менее спокойно разливаю тут ароматизатор, как у себя дома. Если сейчас войдет кто-то из управляющей компании, у меня проблемы.
Но когда я вижу, кто вошел, тут же понимаю, что мое беспокойство было просто глупым.
Все намного хуже.
Худшее, что только могло быть.
– «О».
Она вновь приняла облик, немного напоминающий Марию.
Мы уже несколько раз встречались. Не все наши встречи приводили к тому, что ситуация менялась в худшую сторону, но сейчас – другое дело.
«О» стоит передо мной как враг.
Она пришла, чтобы сразиться со мной.
С такой же отталкивающей, как и всегда, улыбкой, она спрашивает:
– Ты готов?
…К чему?
«О» отвечает:
– Попрощаться с этим миром!
♦♦♦ Дайя Омине – 24 сентября, четверг, 10.45 ♦♦♦
Даже лишившись «Тени греха и возмездия», я [3]сохранил большую часть своих знаний о «шкатулках». Не знаю, почему; возможно, это из-за того, что я знал о них еще до того, как сам заполучил такую.
Я иду по Синдзюку. Здесь полно народу. Но, в отличие от прошлого раза, на меня не накатывает головокружение. Я не вижу никаких грехов, когда наступаю на чьи-то тени. Я знаю, что все эти люди прячут под кожей грязную грязь, но толпа больше не напоминает мне шевелящуюся мусорную кучу.
Они просто люди.
Я тянусь рукой к серьгам, но вспоминаю, что ничего металлического в моих ушах больше нет. Я криво улыбаюсь.
Прямо посреди толпы я вдруг опускаюсь на колени. Прогнув спину, грациозно опускаю лоб до земли.
Как ни гляди, мое поведение не назовешь иначе как «странным».
…Так.
Я поднимаю голову. Несколько человек кидают на меня косые взгляды, но большинство меня просто игнорируют и не вмешиваются. Вот как я могу влиять на людей, совершая странные поступки. Вот и вся степень моего влияния теперь, когда я никем не могу управлять.
Я бессилен чего-либо достичь.
– Хех…
Ну и ладно.
Люди проходят мимо, им все равно.
Да, так нормально. Для меня мир превратился в кучку людей, к которым я не имею никакого отношения и никогда не буду.
И это невероятно приятное чувство.
Однако –
Как только я встаю на ноги, кто-то хлопает меня по спине.
Я разворачиваюсь.
– А, это ты? – я морщусь. Говоря откровенно, это лицо я предпочел бы больше никогда не видеть. – Тебе от меня еще чего-то надо?
В ответ на мою реакцию она пучит глаза и принимается без умолку трещать. Она так взбудоражена – я ни слова не могу разобрать из того, что она несет; впрочем, терпеливо послушав некоторое время, я наконец понимаю, чего она от меня хочет. Судя по всему, она хочет, чтобы я вел себя как подобает богу и спас мир.
– Ты хочешь, чтобы я тебя направлял? Это исключено; у меня нет больше этой силы. …Что? Тебе неважно, есть она у меня или нет? Это же глупость. В общем, хочу сказать предельно ясно: я не хочу и не собираюсь больше делать чего-то такого.
Мой ответ ее явно не порадовал. Она становится вся такая взволнованная и принимается переубеждать меня. Что за упрямая девчонка. Она ведь даже не помнит «шкатулку», которую я к ней применил.
– Ответственность? Да, я собираюсь сдаться, как только Коконе станет лучше. В конце концов, убийство Камиути – большой грех. …Мм? Ты не это имела в виду? Тогда что ты называешь «ответственностью»? …Ответственность за то, чтобы направлять тебя? Но я тебя отпустил, не так ли? И чего еще тебе надо? …Что? Ты ошибаешься. Твоя жизнь мне не принадлежит. И никогда не принадлежала. Она только твоя и ничья больше.
Она по-прежнему не сдается.
– Будь добра, прекрати уже, пожалуйста! Не жди от меня ничего. Я всего лишь ученик старшей школы – нет, сейчас даже уже не ученик. Я просто неудачник, который даже в школу нормально ходить не может… я просто человек!
Она изо всех сил старается заставить меня передумать.
Веди меня, говорит она. Спаси меня, кричит она.
Да блин же, какты хочешь, чтобы я это делал?
Похоже, говорить с ней бессмысленно. Я отворачиваюсь.
– Теперь живи свою жизнь сама.
Мы друг с другом закончили.
Вот что я ей говорю.
Я явственно отвергаю напоминание о моей утраченной силе.
В следующую секунду я чувствую обжигающую боль в спине.
– Э?
Силы покидают меня, я падаю на колени.
В секунды все вокруг пачкается вытекающей из меня кровью.
Я кашляю кровью и смотрю в лицо той, кто меня ударила. Лишь тут я осознаю, что, хоть я и говорил с ней только что, но на самом деле не смотрел на нее. Я говорил с ней как с галлюцинацией, порожденной моим разумом.
Лишь будучи раненым, я смог ее узнать.
Лишь ранив меня, она смогла заставить меня вспомнить о ее существовании.
– Человек? Что за шутки? – произносит она, глядя на меня сверху вниз пустыми глазами. – Ты бог.
Школьница со стянутыми в пучок волосами бросает большой кухонный нож и принимается размазывать по лицу мою кровь, как макияж.
– Как мне продолжать жить, если ты не бог? Прими ответственность! Пожалуйста, прими ответственность за то, что ты начал!
Люди вокруг нас, заметив наконец, что происходит, начинают вопить.
– Тебе нельзя.
Она смеется, а на глазах у нее слезы.
– Тебе нельзя снова быть человеком.
С этими последними словами она убегает, врезаясь то в одного, то в другого прохожего.
Она быстро исчезает из виду. Но совсем скоро она сломается под тяжестью всего того, что сделала. Она приперта к стене. Этот мир никогда не станет теплым и справедливым, он не защитит ее.
Вот к чему привела моя неудачная попытка направлять людей в роли бога на земле.
– …Ха.
Я снова кашляю кровью.
– …Ха-ха.
Таков, значит, результат всего, что я сделал, да? Это так ужасно, что мне приходится смеяться.
Впрочем, если подумать – ничего удивительного. Почему я вообще решил, что могу уйти, избежав наказания? Я что, решил, что последствия всего содеянного мной магическим образом исчезнут?
Даже потеряв свою силу, я загоняю в угол других, а они загоняют в угол меня.
Что посеешь, то и пожнешь. Я всегда ожидал, что эта дорога завершится моим падением; в каком-то смысле мои ожидания сбылись.
Однако.
Даже несмотря на то, что я понимаю, что винить некого, кроме меня самого…
– …Это… плохая шутка… – сетую я.
Я больше не хочу собственного уничтожения. Не желаю, чтобы все так кончилось. И все же я получил то, что получил, потому что сам же раскрутил шестеренки своей судьбы в сторону гибели.
Я давно уже прошел точку невозврата? Да заткнитесь вы. Но что же мне делать? В смысле, я –
– …Я так… хочу… жить!
Я выплевываю эти слова, идущие от всего сердца, вместе с кровью.
Больно. Больно. Больно. Больно.
Я хочу жить.
Коконе.
Коконе, я хочу увидеть тебя.
Я был слеп; лишь сейчас я вижу, что есть «правильно». Мне плевать, если я ни на что не способен. Мне плевать, если я стану просто обузой. Я все равно хочу быть с тобой. Я понимаю, что именно этого я хочу, что именно к этому я должен был стремиться… а я!