– Спасибо за твое время, – сказал мужчина, когда я, вспомнив про выступление, поспешила подняться. – Был рад знакомству. Надеюсь, это не последняя наша встреча, – добавил он.
Не просто новый знакомый, мне очень хотелось, чтобы мы стали друзьями.
– Мира, пропажа! – рассмеялась Ильрэз, появившись в проеме как раз когда мы с Ашри прощались. – Мы через десять минут должны быть на сцене. Ашри, здравствуй.
– Здравствуй, Ильрэз. Простите, я вернусь в зал.
Он ушел, и я прогнала все лишние мысли. Шахрэ не танцуют в смятении, всегда нужно стремиться к полному контролю. А если не получается достигнуть мысленного покоя, нужно хотя бы наладить дыхание.
Знакомый трепет объял сердце. Помнится, первый раз выйдя перед полным залом, я жутко боялась, и перепутала часть движений. Теперь получала от всеобщего внимания удовольствие, этакую подзарядку, благодаря которой танцевала лучше. Проделав обычные дыхательные упражнения и «настроившись» друг на друга, мы по зову распорядителя ступили в прохладный полумрак сцены. Кинжалы были спрятаны нарочно так, чтобы заранее никто увидеть не мог, и, благодаря удобным ножнам, они нам не мешали. Босыми ногами было особенно приятно коснуться начищенного до блеска, прохладного пола.
Едва зазвучала музыка и вспыхнул свет, мы зазвучали и вспыхнули тоже. Ильрэз, хотя и не позволяла коверкать шахрэ излишней сексуальностью, но отлично сочетала древность с современностью. Например, она была не против современных музыкальных композиций, если они подходили по ритму и смыслу. Именно такая чилл-версия одной красивой песни была выбрана нами для парного танца.
Чтобы добиться полной синхронности, мы порой тратили по нескольку часов в выходные дни, поздними вечерами оставаясь в пустом зале. Иногда занимались у Ильрэз дома, доводя до совершенства малейшее движение. И теперь я чувствовала себя двуглавым драконом, который парит средь туч и совершенно не боится ветров и молний. Два разума – одно тело. Разговор с Радостью, плавный, заполненный светом. Я улыбалась, парила, мечтала. Мои руки стали ветром, а ног не существовало вовсе.
В этом танце практически не было сложных элементов, не считая работы с оружием, но он был прекрасен своей сбалансированностью и яркостью. Мы перемещались по сцене неспешно и затейливо, словно попали в водоворот. Пальцы касались пространства, лаская его, бусины и перышки, что украшали костюм, позвякивали друг о друга едва слышно. А потом пришла очередь взяться за кинжалы, и я почувствовала, как люди выдохнули: незаметно и стремительно вынимать оружие тоже надо было долго учиться, и я освоила эта науку на отлично. Однако ловкое вооружение было из предстоящего потока элементов самым простым. Стоило на секунду потерять концентрацию, и мы бы сбились, уронили кинжалы или утратили ритм. Не глядя друг на друга, но чувствуя связь, мы завершили разговор бросками и переходами, и снова разделились, утрачивая единый стук большого сердца.
Хлопали нам недолго: почти сразу погас свет, давая Ильрэз возможность уйти за кулисы, а мне – отстегнуть ножны, которые для Лунного Разговора были не нужны.
Мой танец начинался с полного прогиба, когда затылком я касалась собственных ног, и продолжался волнами, создаваемыми всем телом. Я превращалась в существо без костей, которое могло как лениво ползать, так и стремительно атаковать. Шагать без шагов – этому в шахрэ учили в первую очередь.
Я почувствовала восторг и сомнение – в первый раз увидеть стойку на одной руке, да к тому же с полным шпагатом, всегда удивительно. А потом перекаты, бесшумные и по-змеиному гибкие, и снова руки, и снова прогибы, и внезапно вспорхнуть, доставая звезды…
А потом бедра, и на носках, и сальто, и вернуться. Один и тот же, но разный ритм, под красивый, сильный мужской голос. Я чувствовала, как лунный перламутр утекает сквозь пальцы, и вместе с ним впитывалась в воздух, а потом превращалась в трепещущую на ветру каплю света. Плавно, медленно. Повернуться, застыть, стать ящером. Ты слышишь меня, Луна? Верный ли я выбрала язык для того, чтобы быть понятой? Она слышала и внимала. Она была мной, а я стала ей: сияющая пуговица на черном кафтане неба.
Вторая часть разговора была более сложной, и руки мои, разогретые и похожие на ветви ивы, встречали ветер. Бедра были подвижны, структура идеально выровнена, пальцы на ногах работали вместе с остальным телом. В шахрэ было задействовано все, и я счастливо улыбалась, творя красоту ради красоты. Резко, неуловимо, опасно. А потом снова тихо, как будто гладишь котенка…
Завершающая часть танца была самой сложной, элементы шли по нарастающей. Браслеты звенели, волосы струились по плечам. Мне хотелось взлететь, коснуться светлой подруги, но я постепенно утихомирила бьющееся в наслаждении сердце и, поддаваясь затихающей музыке, бесшумно упала на прохладный пол, растворяясь в последнем слове лунного танца.