Он был одет в кожаную куртку горчичного цвета, простые синие джинсы и темно-коричневые ботинки – приятный облик, ни к чему не обязывающий, но было в нем что-то по-осеннему теплое. Ашри наклонился и мягко, легко коснулся моей щеки губами, отчего у меня внутри словно солнышко вспыхнуло. Так нежно и деликатно, и в то же время чувственно, меня прежде не целовал никто.
– Здравствуй. Так у нас приветствуют друзей, – сказал он.
– А я читала, что незамужним туарам только руку целуют.
Он тотчас взял в ладони мою руку, поднес ее к губам и поцеловал.
– Туары, живущие на Радане, сильно отличаются от тех, которые не покидают родину. Позволишь подвезти тебя?
– Эм… Да, спасибо. А откуда ты знаешь, где я живу?
– Выследил, – сообщил он с суровой серьезностью, но тотчас криво усмехнулся в ответ на мой удивленный взгляд: – Узнал у Гаяра.
– А… Я должна несколько дней пожить у родных. Бабуля с дедулей поехали отдыхать, и квартира будет под моей опекой. Не хочешь потом прогуляться? – неожиданно для себя предложила я.
– С огромным удовольствием, – сказал он и подал мне согнутую в локте руку.
Рядом с Ашри было спокойно, не приходилось ждать ни упреков, ни поддевок. Он подвел меня к своей машине – футуристичному черно-красному купе неизвестной марки.
– О!
– Да, знаю. Авто выпендрежника.
Я рассмеялась. Оказывается, он тоже умел шутить.
– На самом деле машина просто попалась мне под руку, когда была срочно нужна, и я еще не успел присмотреть новую.
– А эта не новая?
– Модель – да, но мне нужно что-то поспокойнее. Предыдущая была обычным четырехдверным седаном.
– И что с ней стало?
– Гаяр разгрохал. Он тот еще гонщик. Если по совести, мы оба временами слетаем с катушек.
– Он попал в аварию?
– Угу.
– И ты попадал?
– Мне хватило одного раза, когда я разбился на мотоцикле. Правда, иногда я все равно предпочитаю два колеса.
Он забрал у меня сумку и поставил ее на заднее сиденье, а сам помог сесть впереди.
– А, по-моему, тебе идет этот автомобиль, – сказала я, разглядывая яркий кожаный салон. – Нет, честно. В нем есть пламя, и ты тоже как огонь.
– Мне всегда казалось, что я больше похож на ледяную глыбу, – ответил мужчина. – Пристегнись, пожалуйста.
Я вспомнила, что Гаяр об этом не просил, и снова задумалась. Ашри уж точно не был похож на мотылька, но в нем чувствовалась светлая магия: нечто таинственное, притягательное и необходимое.
– Итак, куда едем?
Я объяснила и с удовольствием откинулась на сиденье. Это была добрая встреча, и мое настроение улучшилось еще на несколько пунктов. Мы довольно быстро добрались до старинной пятиэтажки, и я, выйдя из машины, как всегда покосилась на крошечные оконца чердака. Дело в том, что лет в пять я начала видеть то в одном, то в другом из них призрачное лицо. Тогда я свято верила, что это меня навещает самая настоящая мама, но долго скрывала от бабушки с дедушкой правду.
– В чем дело? – спросил Ашри.
– А что?
– Ты странно смотришь на свой дом.
Кажется, он подмечал все мои едва заметные эмоции. Или дело было не в его проницательности, а в том, что я не слишком умело их скрывала. Возможно, собственная замкнутость всегда казалась мне чрезмерной… Без боязни, что он станет насмехаться, я рассказала эту странную историю.
– И что сделали твои родные в итоге?
– Обратились к детскому психологу. После того, как в третьем классе я написала рассказ под названием «Моя мама живет на чердаке». Правда, эта странная женщина из поликлиники сделала только хуже, заставив бабушку и дедушку поговорить со мной о том, что мама умерла и никогда не вернется. Я тогда долго плакала, пытаясь понять, что такое смерть… – Ашри успокаивающе сжал мои пальцы, и я продолжила: – Она перестала появляться спустя семь лет, когда мне исполнилось двенадцать. До сих пор не могу точно сказать, придумала ли я это, или на самом деле видела ее. Но по привычке продолжаю смотреть наверх.
– Интересно. На Туаре давно бы стали бить тревогу, пытаясь разгадать, что за магия оказывает на тебя подобное влияние. Призраки, даже выдуманные, просто так не появляются.
– Вот и я о том же. Лет в четырнадцать с девчонками со двора мы залезли туда, но кроме тряпья и старых ящиков ничего не нашли.
– Ты была сорви головой? – улыбнулся он.
– Да. Я и теперь бываю буйной, но редко.
Мы зашли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Я помнила этот приятный запах старого дерева, камня и чистого пола.