Бабуле не так давно исполнилось шестьдесят четыре, и выглядела она фантастически. Дедушке было шестьдесят семь, и он по-прежнему занимался собой: ходил в спортзал, выезжал с друзьями на природу и обязательно плавал как в бассейне, так и в открытых водоемах. Я обожала родных и не могла представить, чтобы бабуля в чем-то меня бы не поддержала. Единственное, что ее немного расстраивало – отсутствие у меня молодого человека, но мы обе понимали, что повторения ситуации с Эдуардом Сорским не вынесем. Хорошо еще, что про этого гада и его злодеяния не знал дедуля. Когда все случилось, он лежал в больнице, и мы не решились открыть правду, опасаясь, что его самочувствие ухудшится.
– Пора бы уже забыть, милая, – говорила бабуля с тихой печалью. – Но раз нет, значит, нет.
– Мирошка – привереда, – усмехался дед. – Ей прынца подавай.
– Дедуль, ты прекрасно знаешь, что мне нужен не юнец на чистокровном скакуне, а умный, воспитанный и скучный мужчина, который разделит мою страсть к книгам и позволит командовать в доме.
– Кошмар! – драматически отзывался дед, а бабуля закатывала глаза. – Это кто тебя учил, что женщина в доме должна быть главной? Ни в коем случае! Муж – король, жена – королева, но основная власть сосредоточена в сильных руках самца.
– Вениамин! – восклицала тогда бабушка, и мы начинали хохотать.
Почему я вспомнила об этом сейчас, сказать сложно. Наверное, просто по ним скучала.
– Ладно, бабуль. Увидимся в субботу. Передавай дедушке привет и доброй ночи.
Едва положив трубку, я почувствовала дикую усталость. Доплелась до кухни, под осуждающим взглядом Татьяны перекусила бутербродом с колбасой, и отправилась отдыхать. Мне не нужно было беспокоиться о фигуре – повезло с конституцией. Сколько бы я ни ела на ночь, на животе лишнее не откладывалось.
Я села возле приоткрытого окна и взялась за расческу. Мне нравилось помечтать на границе тьмы и света перед сном. Наверное, все когда-нибудь это пробовали: представить себя иного, в иной жизни, даже ином мире…
Новое место. Новое начальство. Мне всегда казалось, что работать на такого, как Гаяр, успешного, властного и тем более красивого мужчину непросто. Но одно дело – представлять, и совсем другое столкнуться с этим в реальности. Хотелось поскорее уснуть, проснуться и встретить перемены с открытым сердцем и отдохнувшей мыслью. Я улыбнулась, откладывая расческу и заплетая косу. Пора бы и в постель.
И вдруг нечто странное снаружи привлекло мое внимание. На ветке старого каштана, что рос под моим окном, сидел большой мохнатый мотылек. Казалось, он смотрит прямо на меня, и нарочно не шевелится, давая себя разглядеть.
Я не знала, что такие насекомые обитают в городе. Мотылек мерцал красивым голубым светом, узор на его крыльях был сплетен из множества мелких блестяшек. Пушистое, нежное, прелестное существо, как будто вышедшее из книги о древней магии.
– Волшебство, – с улыбкой прошептала я, боясь моргнуть.
Во мраке – мохнатая звездочка мечты, которой я не могла коснуться. Он был так реален, что, когда вспорхнул и пролетел мимо окна, я полезла на подоконник, надеясь проследить его путь. Но мотылек исчез также стремительно, как появился, и, удивленная и полная странных чувств, я пошла спать.
Утро встретило меня розовым румянцем небес и прохладным ветром с реки. Дом был эпохи Кимбров, с высоченными потолками и просторными комнатами. Практически все здания такого типа были каменными, с толстыми стенами, эркерами и лепниной на потолках. К тому же он находился неподалеку от старой Набережной, и соседи у нас были мирные. Окна спальни выходили в уютный дворик, но гул дороги доносился все равно. Таня предпочла комнату, выходящую на улицу, она любила шум.
– Так я лучше сплю.
Мне было непонятно, как можно нормально заснуть под грохот трамвая, но каждому свое. Мы и просыпались в разное время: она около десяти, а я в начале восьмого. Это было весьма удобно, учитывая, сколько времени подруга проводила в ванной. Одна укладка волос занимала у нее полтора часа, и на работу Татьяна приходила не раньше двенадцати. Правда, она и работала, бывало, до полуночи.