Дину стало не по себе от взгляда на её одинокий, сгорбленный силуэт. Поёжившись он вышел из машины и быстро зашагал в сторону двери, стараясь не смотреть на странную женщину.
– Хелен? – спросила старушка скрипучим голосом, поворачивая голову в сторону Дина, словно она могла увидеть его. Лицо её сделалось серьёзным, отчего ещё сильнее начало напоминать жуткую посмертную маску. Под левым глазом на белёсой, морщинистой коже ярко выделялась большая родинка. – Это ты Хелен? Ты уже вернулась?
– Нет, простите. Вы ошиблись, – подавляя неприязнь ответил Дин и подошёл к ней поближе. От неё очень сильно пахло едкими духами с приторным ароматом пиона. Этот запах словно скрывал вонь разлагающейся, гниющей плоти и тлена смерти. От этих мыслей его начало тошнить. – Где Вы живёте? На улице холодно, а Вы слишком легко одеты. Давайте я провожу Вас домой. Не бойтесь, я местный шериф…
– О, я знаю кто ты, – широко улыбнулась она. – Знаю, Дин Саммерс. Я знаю о тебе многое…
– Как…
– Не бойся. Подойди ко мне ближе. Я обещаю, что никогда не раскрою твоих тайн. А их у тебя много… Очень много… Сколько ненависти! Ах, сколько ненависти в твоём сердце! И сестра, твоя маленькая сестра… она приходила сегодня ночью. Ты винишь себя в её смерти? Не стоит. Так было задумано. Её смерть была задумана ИМ. Вся эта злость скрывает в тебе маленького, потерявшегося мальчика… И эта жажда убийства лишь защита, требующая жертв.
В ужасе Дин отшатнулся от неё и нервно взъерошив волосы, не оглядываясь поспешил в тёмное нутро холодного подъезда. Страх… снова он завладел его некогда твёрдым, рациональным рассудком. Безумие прокралось в его ныне импульсивную сущность. Он торопливо поднимался по лестнице и звук его шагов эхом отдавался от серых стен с обвалившейся, пожелтевшей штукатуркой. Ему хотелось заткнуть уши и кричать лишь бы не слышать скорбный крик ворон и воронов, кормящихся у ног этой жуткой, слепой старухи. Стены давили на него, он снова начал задыхаться. Этот ужасный сладкий запах её духов, казалось отравлял его лёгкие, заставляя их судорожно сжиматься. Голова закружилась, и он прислонился спиной к грязной стене. Ноги стали ватными, на лбу выступила блестящая испарина. Свет причудливыми пятнами заливал лестничную площадку, падая на пол и стены сквозь грязное окно. Дин смотрел на мутные разводы на старом, потрескавшемся стекле и успокаивался. Удушье и головокружение исчезли так же резко, как и появились. Ощущая всем телом слабость, он медленно продолжил своё восхождение по узкой лестнице.
Наконец он остановился у старой двери в квартиру Марго Сиетл и постучал. Не прошло и минуты, как дверь ему открыла хозяйка. Муж Марго ушёл из жизни рано, когда Израилу было всего лишь 6 лет, поэтому ей всегда приходилось много работать. Жизнь, больше похожая на скромное, бывало полуголодное выживание с ребёнком на руках и без помощи родственников, сильно изменила её. У Марго рано появились морщины, чёрные, роскошные волосы посеребрили седые пряди, руки её огрубели, губы поблекли, а нежный, здоровый румянец давно исчез с её щёк, оставив вместо себя холодную бледность. Лишь только тёмно-синие глаза оставались всё такими же живыми, глубокими и загадочными. Когда она, открыв скрипящую входную дверь, увидела Дина, то сердце её сжалось от давящего чувства тревоги. На ней были чёрные, зауженные к низу брюки, синяя кофта и коричневый, тёплый шарф. Волосы были аккуратно собраны в строгий пучок. Несмотря на то, что жизнь сильно её истощила, в ней сохранилась та элегантность и то поведение, присущие истинной аристократке. Она хорошо знала Дина, ведь они были почти соседями, она знала многое о его работе, поэтому сердце её предчувствовало тревожные новости.
– Что-то случилось? – взволнованно спросила она.
– Можно войти? Мне нужно поговорить с Вами и Вашим сыном,– сдержанно ответил Дин. Марго молча отошла в сторону, жестом приглашая его войти в квартиру. Комнаты были ухоженными, в них чувствовались любовь и трудолюбие хорошей хозяйки, но все они были слегка обшарпаны и давно не видели ремонта. Неосвящённая старенькая прихожая, заканчивалась мрачным средних размеров залом, с тяжёлыми старинными бархатными портьерами. По правую сторону располагались спальня и ванная комната, по левую кухня и маленький коридорчик ведущий к ней. В напряжённом молчании они прошли на кухню. Это была небольшая и продолговатая комната с немного ободранными, некогда ярко жёлтыми обоями. Теперь они совсем выцвели, приняв пыльно-серый тусклый оттенок.