Вдалеке гудели тёмные дороги. Это означало только одно. Город уже проснулся.
4
Дин сидел напротив Дугласа на неудобном скрипящем стуле крутя в руках старые отцовские едва работающие часы. На коленях у него лежала старинная библия сектантов, отданная священником шерифу для дальнейшего изучения и перевода специалистами. Он с любопытством изучал отца Эсборна, чей взгляд, похожий на ядовитую ртуть, был наполнен диким, хищным азартом. В его глазах прятался настоящий, непокорный, одинокий зверь. Он казался хитрым демоном, притворившимся на время тёмной, безумной охоты священнослужителем, скрывшимся под маской истинного, святого благодетеля.
– У Вас можно курить? – спросил Дин потянувшись в карман за пачкой сигарет.
– Здесь церковь, а не райские кущи. Я думаю, Бог простит нам эту маленькую слабость, – улыбнувшись ответил отец Эсборн и подвинул Дину чёрную, вычищенную до блеска, тяжёлую, керамическую пепельницу. Он придвинулся поближе к столу и закурил, жадно вдыхая вязкий, ядовитый дым.
– Что Вы узнали из книги, Дуглас, – прикрыв глаза спросил Дин. – Простите, не могу называть Вас отцом Эсборном. Уж очень пошло это звучит.
– Это Ваше право, – мягко сказал священник. – Из переведённого мной я понял, что Ангелы Смерти – это их своеобразные идолы, связующая цепь с высшими силами. Они молятся им, прося о вечной жизни, пытаясь отдалить день Загробного Суда. Иногда они просят хотя бы о лёгком пути на тот свет. Ничего не могу сказать о жертвоприношении. Из этих безумных, путанных записей я выяснил только то, что раз в определённый период ангелы смерти становятся слепы. И тогда приходит время тьмы, иными словами Кровавой Жатвы. Плоды жатвы возносит некий Избранный, которого нельзя убить. Он слышит голоса мёртвых. Он сам не наполовину не из мира живых. В конце книги написано, что основателем данного культа является Самаэль Адамс, вместе с ним сокрыты и многие тайны Ангелов Смерти. Вот я подумал, что логично искать его могилу возле статуй Ангелов Смерти. И начал я с Азраила. Мои слова, касающиеся перевода, подтвердят ваши переводчики.
– Очень на это надеюсь, – произнёс Дин, лениво гася окурок сигареты в пепельнице.
– Меня заинтересовала Ваша теория о Боге, шериф, – задумчиво начал Дуглас.
– Без Бога мы перестаём быть особенными. Без идей мы становимся обычными животными, дикими и безумными. С Богом наша земная жизнь превращается в ад, поэтому мы терпим, бездумно существуем и стремимся в Эдем после смерти. Мы просто животные с более развитым мозгом и сложноустроенной организацией. Но эта истинна никому не нравится. Все ищут другую правду. Всем нужна великая цель.
– Но сколько есть случаев, доказывающих, что Бог есть. Та же одержимость, стигматы, кровоточащие иконы, болезни, излеченные Богом.
– Одержимость, – усмехнулся Дин. – Болезнь, порождённая верой.
– Ваше дело, верить в это или нет. Я же верю в это. Здесь, в этом городе, в этой церкви… – священник вздохнул. – Эти стены видели многое. Они познали ад.
– А я познал людей. Я тоже видел многое, – сквозь стиснутые зубы негромко произнёс шериф. – И если Бог есть, то он слеп или ему уже просто плевать на нас и наше жалкое существование. Он устал от нас. Нам, людям нравится сбрасывать ответственность за свои поступки на Бога и Дьявола. Это удобно, уютно для нас. А если их нет, то виновными во всех неудачах становимся мы. Общество гниёт и разлагается. Мы чаще и свободней говорим о сексе, чем о смерти, ищем призрачные идеалы. Даже среди котят мы выбираем самых красивых, а остальных топим. Мы просто более развитые животные, заигравшиеся в богов. Мы не живём воспоминаниями, мы живём предметами и фразами отдалённо напоминающими о них.
– Но Бог есть, – тихо возразил погружённый в тяжёлые раздумья священник. – Его сурового лика не видно в будничной суете. Он не ответственен за наши деяния. Ни он, ни дьявол. Они просто есть, они следят за нами. Мир для них, это шахматная доска, а мы всего лишь пешки со своей историей, своими характерами и властью. Кто-то на вершине и для него не существует правил и клеток, а кто-то в первых рядах, и каждый шаг ему даётся с большим трудом. Мир на грани, на самом краю кипящей, горячей бездны, – отец Эсборн быстро схватил Дина за правую руку и тот скорчился от резкой боли. Взгляд шерифа был полон страха и ненависти. Старая повязка спала, обнажая аккуратную, глубокую рану, из которой тонкой струйкой сочилась потревоженная кровь. Дин попытался вырвать руку из плена цепких, ловких пальцев Дугласа, но тот лишь сильнее сдавил его больную ладонь. – Вы познали ад, но не смогли с ним смириться, – сказав это, священник откинулся на спинку неудобного кресла, а Дин, сдержав в себе яростный поток пламенной злобы начал перематывать изуродованную руку старым бинтом. Отец Эсборн задумчиво смотрел в открытое окно, разглядывая бедный, бесплодный и мрачный пейзаж угрюмого городского кладбища. – Люди. Вы видели их? Я схожу с ума, слушая их размышления на исповеди. Общество. Грязное, мерзкое общество. Вы видели этих сопливых, молодых идиотов, одержимых идеей собственной особенности, исключительности? Эти тупые, нелепые создания общества, считающие себя неформальными, ужасными, плохими, опасными и одинокими уродами. Это их романтика. Образ одинокого зла. Они считают, что познали боль, что они не такие, как все. О, этот тупой, пустой взгляд. Они считают, что идут против системы, не понимая, что из неё невозможно выйти. Она и есть то, что движет нашей жизнью. Она и есть жизнь. Клетка в организме не может просто отделиться, но она может превратиться в раковую опухоль. Так и эти тупые потребители. Они зависят от системы. Они её клетка, ставшая по истечении определённого времени раковой опухолью. Слишком долго общество отторгало их, втаптывало в грязь, унижало, опускало их, превращая в гниль, а иногда просто игнорировало их жалкое существование. И теперь они считают себя особенными, идущими против системы, выйти из которой невозможно. Отбросы. Никчёмные тупые отбросы. Вот кто они на самом деле. Но мы с Вами познали настоящий ад. Мы прошли отчуждение и не сломались. В системе важно занять неплохую позицию, чтобы не быть пешкой и иметь хоть какую-то власть. Нужно уметь играть в системе, а не быть идиотом и становиться её раковой опухолью, которую рано или поздно удалят. Идущими против системы, таинственными, плохими и одинокими считают себя сопливые, сломанные и пережёванные обществом отбросы, жалкие черви, верящие в собственную избранность, жаждущие внимания. Их нужно истребить, весь этот мусор, – при этих словах лицо отца Эсборна искривила жуткая гримаса презрения.