Валефор и Баал хотели сразу же пересечь границу, однако попали в бой с орлами. В последнее время они выглядели очень подавленно, и их можно было понять.
— Сфера хаоса — действительно тот артефакт, за который война будет особенно жестокой.
Я с удивлением посмотрела на Лийама. Он был очень начитанным, я о таком артефакте не знала ничего.
— Вещь страшной силы. Может вернуть человека к жизни, если тот в предсмертный час проглотит сферу. А если сфера окажется внутри, то подарит достойному великую силу одной из четырех стихий. Ну, так было написано…
— Избранному?
— Да. Если хозяин будет недостаточно силен, то сил у него не появится.
— Странный артефакт. Зачем за него бороться, если он может и не дать сил?
— Те, кто поедал сферу, становились в истории великими и сильнейшими существами. Можно сказать, что клан, что получит сферу, станет контролировать все остальные.
— И где он находится?
— С этим и загвоздка. Его ауру обнаружили недалеко от Чатритана, и теперь там обыскивают каждый уголок. Поэтому мы не скоро сможем пересечь границу…
Я опустила голову. Наверняка Валефор и Баал уже знают об этом. И я могу понять, насколько плохо они сейчас себя чувствуют. Эолин больше не Великая Госпожа, но они её мужья, у которых есть свои чувства. Они составляют её личное равновесие, которое сейчас в шатком положении. Без неё они чувствуют ту же потерянность и страх, что и она без них…
— Фирюэль, — Лийам взял меня за руку, — все будет хорошо.
Я попыталась улыбнуться.
— Спасибо. За то, что ты рядом…
Глава 24
— Не нужно так дергаться, я же не отрубаю тебе ногу…
Сделав еще один тур бинтом вокруг голени, я посмотрела на обеспокоенное лицо Ориаса, что сосредоточенно следил за моими движениями. Если бы не вовремя оказанная первая помощь в тот день, эти бы раны заживали гораздо дольше. Хромота, к сожалению, не исчезнет, но это малая цена за спасенную жизнь.
— Я много раз видела, как Барбатос это делает, не волнуйся.
— Да я…просто…Ну…
— Вот и все, — закрепив бинт, я довольно посмотрела на проделанную работу. Несмотря на то, что делала я это первый раз, выглядело все довольно неплохо. — Выдохни- выдохни. А то даже слов связать не можешь, — я тихо рассмеялась, проводя пальцами по татуировке на руке мужчины. — Что это за узоры?
— А, это… — маар посмотрел на татуировку так, будто видел её первый раз, — забываю уже про неё иногда — так давно я её сделал. Это на древнем маарском. Вот это, — Ориас показал на круг с множеством линий внутри, что начинался от плеча, — дарует носителю силу. А эти, похожие на треугольники, — стойкость.
— О, эти на листья похожи вокруг лозы. Гибкость?
— Нет-нет, — маар тепло улыбнулся, — это жизненная сила. А вот эти, напоминающие змеиную чешую, — холоднокровие.
— Ты сделал татуировку, когда был заключен в шахту?
— Нет, она была у меня задолго до того. Подобные узоры делают многие маары, кто посвящает свою жизнь воинскому искусству. А вот что значат твои узоры… — Ориас взял мою правую руку, рассматривая застывшую на веки чернь.
— Наверное, мне стоит узнать это при встрече с каким-нибудь демоном. Странно, что нам до сих пор не попался никто из этой расы.
— Они, как и русалки, севернее живут. Подальше от Харрана. И правильно сделали…
Я снова улыбнулась, собираясь встать с огромной копны сена, но не смогла. Мою руку держала теплая мужская ладонь. Вопросительно вскинув брови, я посмотрела на маара, что прикрыл свои золотые прекрасные глаза.
— Прости…
— За что ты извиняешься?
— За все это…За постоянные бега, за ночевки в старых разваливающихся сараях, за жареных полевок на ужин, за бинтование гноящихся ран, за порванную обувь и потрепанную одежду, за то, что не могу дать тебе ту жизнь, которой ты заслуживаешь…
Я так и замерла с приоткрытым ртом, собираясь было что-то сказать в ответ. Конечно же, он не был виноват, и некому за все это извиниться, но в груди так потеплело от одной мысли о том, что ему и нескольким другим людям не безразлична моя судьба. Сколько бы врагов не было вокруг, сколько бы убийц не бежало сейчас по нашим следам, есть те, что придут за мной, защитят и никогда не бросят. Я знала это, но по-настоящему оценила только сейчас…
— Спасибо, Ориас.
Маар поднял голову и нахмурился.
— Та благодаришь меня за то, что я не могу дать тебе…
— Я благодарю тебя за то, что рядом.
Ориас широко распахнул глаза. Его длинные, торчащие в разные стороны волосы красиво переливались под лунным светом, падающим из рамы окна, в котором даже не было стекла. Нашим местом на ночевку вновь был старый заброшенный сарай в десяти километрах от деревни, куда отправился Барбатос найти еды.
Потянувшись к лицу маара и обхватив его скулы ладонями, я нежно коснулась чужих холодных губ. Еще один раз. И еще…Спасибо. За теплоту, за любовь, за твою защиту. За твою преданность слову. За твою честность. Еще. Множеством поцелуев я покрывала его губы, скулы, волевой подбородок, щекочущий своей пробивающейся щетиной, пока мужские руки не сжались на моей талии, прижимая к своему телу. Ориас не мог быть нежным, не умел, но его чистота чувств, его искренность пробивали все барьеры. Его напористость, дикость, с которой он целовал и кусал мои обветренные губы, вынуждали пасть под этой силой. Грубый, но страстный с каждой минутой он углублял поцелуй, сбивая дыхание вновь и вновь. Я задыхалась, но наслаждалась этим.
Аккуратно сев на маара сверху, чтобы на задеть зудящую рану, я прижала его голову к своей груди, чувствуя, как губы кусают ключицу, как его язык оставляет влажный след на шее. Как его горячее пламенное дыхание вызывает по телу мурашки, бегущие к низу живота. Он прижимал меня к себе с такой силой, будто боялся, что я в любой момент исчезну, и я жалась к нему по той же причине. Длинные серьги запутались в волосах, чувственный выход в губы затуманил разум, и мужские руки медленно заскользили по бедрам, приподнимая подол простого платья.
Прикусив меня за подбородок, Ориас убрал ладони с моих ног, завозившись со шнуровкой на штанах. Я чувствовала его возбуждение. Не по твердому выпирающему органу, а по прерывистому дыханию, по напряженным брюшным мышцам. Его мускулистое тело сжимало в тисках, в то время как руки с выпирающими венами наматывали на кулак мои волосы. Животная и очень будоражащая страсть.
Приподняв платье, я села на твердый подрагивающий член, испуская из груди первый стон. Большой…Больше чем у Валефора и Альфинура, но не длиннее, чем у Баала. Я зажмурила глаза и вцепилась в плечи Ориаса, и он остановился. Его мускулы стали до невозможности твердыми, и хотя он давал мне время привыкнуть к нему, ему было тяжело сдерживаться. Еще один пылкий поцелуй, и я с криком вогнала орган дальше. Маар начал двигаться, словно специально выбивая из меня все больше стонов, нежели криков. Организм впервые за многое время охватили возбуждение и радость эйфории.