— Я не могу, Эолин!
— Можешь. Таково твое будущее. Мы вместе должны привести свою родную страну к процветанию.
Фирюэль резко опустила голову. В её глазах толпились слезы, и я отвернулась. Я в качестве Богини этих земель. Фирюэль в качестве правительницы. Мои дочери в качестве шести элементов, берегущих мир. И мой секретный седьмой элемент, в котором я оставила всю свою человечность…Только так мы создадим страну, которой желала Богиня. Только так я сделаю дорогих мне людей, что смогут жить беззаботно и в безопасности, счастливыми…
— Но неужели после рождения всех Валькирий мы расстанемся навсегда?! — сквозь слезы прокричала Фирюэль, и мое сердце слабо кольнуло.
— Единожды в год врата Храма будут открываться. И только вы, самые близкие мне люди, сможете меня увидеть. Мы расстанемся еще не скоро, Фирюэль. Мне нужно взрастить моих дочерей прежде, чем они отправятся исполнять свой долг.
— Но твои мужья…они же…
Фирюэль будто в поддержке посмотрела на Джувиала, но тот отвел взгляд.
— Они знают, что мне будет тяжелее…Да и у них скоро появится слишком много дел, — я улыбнулась, обнимая сестру. — В этом нет ничего грустного. Ведь, пускай мы не будем долго видеться, мы все равно будем рядом друг с другом…Всегда.
Спустя месяц работы, я смотрела на уже довольно длинную траншею. Это будет глубокая прекрасная река, по которой в будущем пройдет немало кораблей. Северяне работали много, тысячи падали от усталости, но их вновь и вновь поднимала моя магия. Пешки, как считала Богиня. Верный и храбрый народ, как считала я. Они были перепачканы грязью и глиной, часто внизу траншеи ползали ядовитые подземные змеи, которых нужно было тут же убивать, но с ними справлялся Баал. Наверняка раньше я бы почувствовала себя диктатором или эксплуататором, несмотря на то, что все это для блага народа.
— Эолин, Иараль родила вчера ночью, — наг скрестил на груди тонкие руки и отпустил в траву змею, что до этого обвивала его плечо. С помощью этих ползучих тварей Баал узнавал обо всем.
— Кого? — равнодушно спросила я, заранее зная ответ.
— Девочку. Она абсолютно здорова.
Баал замолчал, но затем, обвив мои ноги хвостом, несколько наклонился вперед.
— Дети не виноваты в грехах своих родителей.
— Думаешь, я смогу убить новорожденную? Я стала жестче, но не настолько. Я знаю, как дети дороги своим матерям.
— Но ты собралась мстить, верно?
— Да. Но мстить я буду Иараль, а не её потомкам.
Наг тяжело выдохнул. Странно слышать подобные изречения от самого жестокого создания в окружающей меня шестерке. Я посмотрела на умиротворенное лицо своего мужа и распахнула глаза от стрельнувшей в меня мысли. Ведь все мы здесь, но так или иначе изгои своей страны…Мы объединились, не осознавая, насколько близки. Я была нужна Иараль лишь для ритуала и бежала, чтобы спастись. Валефор, хотя и был сильнейшим, страдал от одиночества и предательства и бежал, чтобы найти свое счастье. Баал — изгой в своей семье, Ориас считается преступником, Альфинура ненавидят орлы, а Барбатоса, как оказывается, изгнали из святилища. Джувиал скитался по свету, чтобы найти меня, и сейчас, видя на дорогих мне лицах улыбки, я не жалела ни о чем и будто чувствовала себя живой. Я не стану тем рыцарем, что погиб от силы в Храме. Ведь у меня есть те, для кого я буду жить…
Глава 34
Второй день вышедшая из берегов река, траншею которой рыли северяне ровно три месяца, разносила по затопленному лугу погибшие тела. Тяжелые кожаные доспехи тянули трупы на дно, и по поверхности плыли лишь обрывки флагов, одежды и некоторые съестные припасы, которые тут же уносили птицы. Выживших, что сумели выбраться из-под вызванного мной цунами, добивали воины на берегу. Их пронзенные копьями туши сбрасывали в реку, окрашивая её в красный цвет, что тут же растворялся быстрым потоком. Да, это была быстрая и беспощадная победа.
Мне не было их жаль, однако очистить разум полностью я не смогла. Северяне восхваляли меня, признавали божественную мощь и клялись вовеки поклоняться мне, как снизошедшей Богине, однако, знали ли они, что и меня одолевают сомнения? Погибшие в сражении воины не были ни в чем виноваты. Сто пятьдесят тысяч умерло в одночасье просто потому, что им было приказано. У каждого из них были семьи, каждый, как и я сама, хотел лишь счастья для своих родных. Некогда я была уверена в своих поступках, и что же теперь? Запросто погубила чужие жизни, и глазом не моргнув. Я успокаиваю себя, мысленно вновь и вновь повторяю как клятву слова о том, что иного пути не было. Этот день наведет страх на Харран и принесет покой на Север в течение долгих столетий. Я сохранила жизни родного народа, счастье родных людей. Таков был договор с Богиней. И судьба чужих мне людей в нем явно не прописывалась.
Все дело в беременности? Полагаю, что да. В отличие от Эофии они пробудут со мной все девять положенных месяцев, после чего порадуют своим появлением весь свет. Я знаю, что дочка вновь не будет на меня похожа, зато сын унаследует все, что есть у меня. Они выберут путь сражений, найдут в этом смысл жизни, став легендами, и мне останется лишь наблюдать за ними издалека, как только они покинут храм, чтобы исполнить свой долг. Этот храм станет для детей безопасным и родным местом, однако, он будет подобен клетке, в которой они будут изолированы от остального мира. Выйдя отсюда, они попадут в удивительный для себя мир, который за время их взросления отстроится и станет лучше, но назад уже более не попадут. Кто-то будет жалеть об этом, предпочитая одиночество, а кто-то будет лишь рад окунуться с головой в неизведанное. Все они будут такими разными, но всех их объединит одно — как только Валькириям исполнится пятнадцать лет, они будут вынуждены уйти из храма вместе со своими отцами, которые продолжат заниматься их воспитанием вне святилища. Это будет значимым событием для них. Это будет печальной ношей для меня. Божественные сущности не могут существовать рядом друг с другом, не навредив при этом. Я с содроганием жду тех дней, когда все друг за другом начнут покидать меня. И, пускай один день в году будет подарен нам, пускай я всегда буду наблюдать за ними, сердце сжимается от одной мысли о том, что настанет тот день, когда храм опустеет.
Эофия на моих руках бойко прогремела какой-то игрушкой, которую ей подарил её дедушка. Она не Валькирия. В этом и будет её сила. Маленькие неконтролируемые крылышки золотистого цвета, прорезывающиеся подобно первым молочным зубам, изредка били меня по руке. А ведь сейчас в Харране Иараль могла бы сидеть точно также. Могла бы.
— Я думал, что ты используешь метод более…
— Кровожадный? — продолжила я, поднимая голову на сидящего рядом Валефора.
— Наверное, — он опустил голову, украдкой смотря на затихшую Эофию, что не сводила с него глаз, — даже мне кажется, что этот метод слишком быстрый и безболезненный. Такой человек, как она, не заслуживает подобной смерти.
— Когда её душа посмотрит на землю с Небес, она почувствует всю боль, пускай и лишилась физической оболочки. Она всю жизнь ждала этого момента. Ждала, чтобы воспитать желанную наследницу, а что в итоге? Родила её, даже не увидев и не взяв на руки. Можно сказать, что её постигла моя судьба.
— Значит, ты способна испарять воду из организма даже на таком расстоянии? Это пугает. Ты можешь в одну секунду избавиться от любого.
— Да, пугает. Однако бесследно для меня подобные действия не проходят. Эта месть была согласована с моей силой, но если я буду убивать таким образом постоянно, я и сама очень быстро погибну. Жизнь за жизнь, не иначе…
— Этого ли ты хотела, Эолин? — посмотрев в сторону моря, Валефор провел рукой по отросшим белым волосам.
— Что ты имеешь в виду?
— Было бы здорово сейчас отказаться от этой силы, верно? Жить, как обычные люди. Доживать свой век в одном большом доме, со всеми детьми, со всеми мужьями. Наслаждаться обыденными вещами, постоянно дотрагиваться до любимых, а не наблюдать за ними со стороны…
— Странно слышать подобное от тебя, — я тихо рассмеялась, скрывая за неестественным смехом свою дрожь. Да, я знаю. Но слышать об этом слишком больно и горестно. — Ты прав, это было бы замечательно. Но без этой силы не было бы всего того, чего мы достигли…