— Когда ты в последний раз его видела?
— Вчера видела.
— А ты знаешь, где он сейчас?
— Н-нет…
— Падме! Мне нужна твоя помощь. Он в большой опасности.
— Из-за сита? — она резко оборачивается, смотрит ему в глаза.
— Из-за себя, — отвечает он, успев проглотить другую, едва не вырвавшуюся фразу «он сам теперь сит». Берёт её за плечо, произносит мягче, обтекаемее: — Падме, Анакин обратился к Тёмной Стороне…
— Неправда! — вспыхивает она. — Как Вы можете так говорить?!
— Я видел… голограмму охранной системы. Он там… убил юнлингов, — он машинально прикрывает рот пальцами, снова не сказав всего. Объёмное изображение, записанное с камер наблюдения, всё ещё крутится у него перед глазами, словно зависший рекламный ролик фильма ужасов. Фраза «Уничтожьте всех до единого, никто не должен уйти», брошенная клон-коммандеру Аппо у входа в Храм. Меч, разрубающий юнлинга, стремительный каскад ударов короткой схватки с падаваном. Её хорошо учили, эту девочку, она держалась против мастера больше десяти секунд! А тот, нанеся смертельный удар, в ярости рубанул несколько раз уже лежащее бездыханное тело. И трупы, сотни трупов, виденные магистрами в залах, коридорах и на лестницах Храма. В основном, ученики, так как большинство взрослых джедаев находились на фронте, и техники, со своими игрушечными гражданскими бластерами бессильные против профессиональных воинов в броне.
— Это не Анакин! Это не он… — первую фразу она почти выкрикивает, вторую – почти шепчет, понимая, что всё правда.
— Он угодил в сети обмана, как и все мы. Всё, что произошло – дело рук канцлера, в том числе, и война. Палпатин – владыка сит, которого мы искали. После гибели графа Дуку Анакин стал его новым учеником.
Она держалась хорошо, очень хорошо, сказывались многолетние привычки публичной персоны… до этого самого момента. И она порывисто отворачивается, чтобы он не видел замешательства на её лице, чтобы успеть сморгнуть подкатывающие слёзы. А когда вновь смотрит в его сторону, взгляд её блуждает, неспособный сконцентрироваться на одной точке:
— Я Вам не верю. Это не так.
— Падме… Я должен его найти.
— Вы хотите его убить, — она не спрашивает, хотя звучит это как вопрос. Она сама понимает, что в сложившейся ситуации арест и суд невозможны. Благодаря коварному ходу канцлера, Орден сам оказался вне закона. И поэтому он не говорит ни «да», ни «нет», а, выдержав её наполненный болью взгляд, произносит другое:
— Он превратился в страшную угрозу.
— Я не могу.
Он и сам видит это. Поэтому не уговаривает больше. Поднимается и идёт к своему спидеру. Задержавшись на мгновение, задаёт лишь один вопрос, подтверждение своей давней догадки:
— Отец ребёнка – Анакин? — понимает по напряжённому её молчанию, что так и есть, говорит: — Всё это грустно.
Пробраться на борт сенаторского скиффа так, чтобы никто не заметил, было делом нетрудным для владеющего Силой. А вот сам полёт прошёл на грани кошмара. Никогда ещё Оби-Ван не видел Падме в таком ужасном состоянии, даже в четырнадцать лет, во время оккупации Набу. Не сенатор, а несчастная растерянная девочка. После старта она большей частью рыдала, а если и успокаивалась ненадолго, глаза её, всё равно, оставались наполнены слезами. Даже короткий сон-забытьё не помог. Да ещё золочёный болтун Трипио подливал масла в огонь. Анакин, программируя его когда-то, был ребёнком и имел весьма смутные понятия о чувстве такта. Поэтому кибернетический «специалист по связям компьютеров с людьми» своей трепотнёй не успокаивал хозяйку, а только приводил к новым приступам истерики. Мешая усилиям Оби-Вана, который при помощи мягкого воздействия на мозг старался привести женщину в чувство. В конце концов, Падме пришлось усыпить вновь, глубоко, без снов, чтобы дать отдохнуть сознанию. Проснувшись, она чувствовала себя лучше, в настроении её появились отчётливые гармоники решимости. Но да-же после этого Оби-Ван не отпустил бы её общаться с Анакином, если бы не знак Силы. Судя по видению, ещё оставалась вероятность, что ей удастся вразумить новоявленного сита подтолкнуть с кривой тёмной дорожки обратно на светлую аллею. Он, как-никак, любил её…