А на песке – невиданное изобилие растений и кустарников: цветущий кактус с ярко-розовыми соцветиями, и броская рябина, и иерихонская роза, и сочно-зеленый молочай, и еще множество всякого, чего Найл и во сне не видел. В траве то и дело мелькали ящерицы, а среди цветов деловито сновали огромные пчелы. Было даже слышно пение птиц. Все это настолько ошеломляло, что Найл забыл и об усталости, и о синяках. Приблизившись к деревьям, Найл неожиданно обнаружил, что зеленые исполины, оказывается, растут вдоль ручья, который петлял в неглубоком каменистом русле. Побросав оружие и поклажу, все трое бегом устремились в воду и, упав там на колени, принялись жадно пить. Найла охватил неистовый восторг. Глубина ручья даже в середине не доходила и до колена, так что когда парень сел, вода оказалась ему лишь по пояс.
Широко распахнутыми глазами он неподвижно смотрел на воду, и беспрестанное ее движение околдовывало, влекло. Какой-то древний инстинкт, очнувшись глубоко в душе, твердил, что и вода, и зеленые растения по праву принадлежат ему. Так Найл и сидел, горстями плеща воду себе в лицо и на грудь, пока краем глаза не заметил на берегу движение. Обернувшись, он увидел рыжевато-бурое существо, которое тут же исчезло под ракитовым кустом.
– Что это? – изумился он.
Все трое застыли, разом осознав, как рисковали, беспечно бросив оружие на берегу.
На открытое место выбежало другое такое же существо, лапы которого немного напоминали паучьи.
– Это всего-навсего муравей, – с облегчением выдохнул Вайг.
– А на людей они нападают?
– Да вроде нет, – пожал плечами Вайг. Неохотно выбравшись из ручья, братья подобрали оружие. Муравьев на берегу было, оказывается, довольно много, они неожиданно появлялись и мгновенно исчезали среди зелени. Время от времени то один, то другой вдруг резко останавливались и устремлялись затем в противоположную сторону.
Длина у насекомых была примерно одна и та же, около метра. Физиономии у всех одинаково бесстрастные, как у того гигантского сверчка или у чудища из каменистой воронки.
Немного выдвинутые вперед челюсти представляли собой, судя по всему, грозное оружие, но было в этих продолговатых головах с глазами-плошками что-то такое, от чего муравьи выглядели совсем безобидными, даже забавными. Вайг посмотрел на небо. Солнце уже висело над самым горизонтом.
– Ну что, пойдем? – Он поднялся на ноги. Набедренная повязка уже высохла. – Подождите-ка здесь. Братья наблюдали, как Вайг, прошлепав через ручей, вышел на тот берег. Пробегавшее мимо красноватое существо ненадолго остановилось, словно изучая пришельца, затем заспешило прочь. Вайг прошел еще несколько метров и намеренно встал на пути у другого муравья.
Тот, не сбавляя хода, юркнул в сторону и обогнул досадное препятствие. То же самое повторилось раз пять или шесть.
Удостоверившись, что люди муравьев не интересуют, Хролф и Найл подняли поклажу и перешли через ручей. Почти тотчас же перед ними возник муравей. Какое-то время он шевелил усиками-антеннами, а затем побежал по своим делам. После этого и другие муравьи утратили к ним всякий интерес, словно сородичи успели объяснить всем, что пришельцы не опасны. Тем не менее братья больше не забывали об осторожности. В обильной растительности могло скрываться логово скорпиона или жука-скакуна, а то и сверчка саги. Но хотя жуки, тли-афиды и лесные клопы встречались довольно часто – раз на глаза попалась даже трехметровая тысяченожка, – хищных насекомых, казалось, не было вообще. Пройдя еще с полмили, путники набрели на подходящее для ночлега место. В песке возле большого обломка скалы они обнаружили что-то вроде ниши. Прощупав для верности дно остриями копий (вдруг там кто-то прячется), братья кремневыми ножами и руками принялись расширять и углублять место для ночлега.
Меньше чем за час образовалась небольшая пещерка, вход в которую завалили кустарником, срубленным или просто выдранным из песка. Здесь они могли наконец немного расслабиться. Солнце уже скрылось за горизонтом, сгущались сумерки. Прежде чем укладываться, Вайгу оставалось сделать еще одно дело: мысленно связаться с семьей.
Дома томилась ожиданием мать: как там ее сыновья, живы ли? Когда солнце погаснет, она уединится и сядет, отрешась от всего в ожидании послания. Так и Вайг, отыскав удобное место у подножия камня, сел, повернувшись лицом в сторону дома, и расслабился. Эту позу ему бы следовало принять с полчаса назад, чтобы привести мысли и чувства в состояние глубокого умиротворенного покоя, но тогда они готовили стоянку к ночлегу. Свет дня растворился в вечерней мгле, а вскоре братьев окружила непроглядная тьма. И окутанный бархатистым мраком Вайг внезапно почувствовал, что мать где-то совсем рядом, просто рукой подать – слушает. Тогда откуда-то из безмолвной глубины своей памяти он начал извлекать и передавать матери образы местности, через которую они сегодня проходили, и места, где расположились на ночлег.
Образы получались нечеткими, отрывистыми, мимолетными: такое общение сильно изнуряло, нужна была предельная сосредоточенность, поддерживать которую непросто. «Разговор» с матерью длился в общей сложности секунд десять, и не успел Вайг распрощаться, как контакт прервался. Приложив немного усилий, его можно было возобновить, но к чему? Мать знает, что они целы, и теперь спокойно укладывается спать. Обогнув камень, Вайг пробрался через завал колючих веток и, заложив лаз кустом, нырнул в убежище.
Хотелось есть, но усталость все же была сильнее голода. Не прошло и пары минут, как все уже спали. А снаружи взошла луна, и на поиски добычи выползли хищники.
Проснулся Найл под громкий птичий щебет и бойкое стрекотание насекомых. Зевнув, потянулся, и тут же охнул. Все тело немилосердно саднило, а когда попробовал сесть, в локоть ударила такая боль, что ему расхотелось даже шевелиться. Однако даже это не могло испортить удовольствия от нового и необычного окружения. Вайг чувствовал себя ненамного лучше. Спину сплошь покрывали синяки память о встрече с чудовищем из воронки; на затылке – шишка размером с птичье яйцо.
Хролф порезов и ушибов избежал, но и он сетовал на боль в коленях. Возвращаться домой сегодня не имело смысла: в таком состоянии они попросту никуда не дойдут.
Найл начал было разбирать завал из веток, но тут же отшатнулся: по утреннему небу метрах в двадцати над землей неспешно плыл паучий шар. Сзади по ветру призрачной ниточкой тянулось волокно паутины. Никогда еще Найлу не доводилось видеть шар так близко. Вайг и Хролф сидели к брату спиной, поэтому не заметили, как резко он попятился. Заставив себя ни о чем не думать, Найл наблюдал, как шар, постепенно растворяясь, исчезает из виду. Окликни он сейчас Вайга и Хролфа, те, поддавшись страху хотя бы на мгновение, могли обнаружить себя.