— В третьем классе? «Шахматы» Майзелиса — хорошая книга.
Сержант достал блокнот и записал «Шахматы», Майзелис. Потом спросил:
— А вы, товарищ гроссмейстер, что-то конкретное ищете, или просто?
— Да вот… Казанцева ищу. Того, что фантастику пишет.
Сержант подозвал одного из кружащих по скверу.
— Майзелис, «Шахматы», и Казанцев, который фантаст.
— Сейчас, — сказал кружащий и пошел к пожилому человеку, сидевшему на лавочке. Начали шептаться, а сержант стал расспрашивать, каково оно в Америке. По всякому, отвечал я. Много денег — много хорошего, мало денег — мало хорошего, нет денег — ничего хорошего. Ну, прямо как у нас, сказал сержант. Мы могли зайти на зыбкие места, но тут вернулся кружащий.
— Вот, — он протянул сержанту две крупноформатные книги. Одна, желтая, с шахматной доской — Майзелис. Другая, зелёная, с красным драконом и черными скалами — «Мир Приключений» за тысяча девятьсот шестьдесят второй год. — Казанцев там, в «Мире приключений», другого сейчас нет, — виновато сказал он.
— Годится? — спросил сержант.
— Годится, — ответил я. — Сколько с меня?
Кружащий было начал говорить, но сержант его перебил.
— Подарок это вам, товарищ гроссмейстер. Подарок.
— Конечно, подарок, — без энтузиазма подтвердил кружащий.
— Ну, спасибо.
— И, товарищ гроссмейстер… Можно написать на Майзелисе — сыну моему, Генке? Что-нибудь такое…
— Давайте, — и я написал: «Геннадий! Ты станешь тем, кем захочешь!» и подписался разборчивой подписью.
Ну, и зачем мне Америка, думал я по дороге в «Москву». Кто я американскому полицейскому? Кто мне американский полицейский? А здесь всё мило, всё по-домашнему…
Из номера я позвонил Казанцеву.
— Александр Петрович? Это Чижик. Да, из «Поиска». Я сейчас в «Москве», в городе и в гостинице. Вы не могли бы подойти, поговорить? Нет, можно, конечно, и по телефону, но…
Казанцев сказал, что будет через сорок пять минут.
И прибыл в указанный срок. При параде: старомодный, но хороший костюм, и ордена, и медали.
Я пригласил его в ресторан. Ритуал выработался: с писателями говорить в ресторане. И там, на своём уже привычном месте рядом с пальмой, за неспешной трапезой пошёл неспешный разговор.
— Нам понравился ваш роман, Александр Петрович. Безусловно понравился. Но вот в чем затруднение: у нас в этом году свободно только девять листов, остальные расписаны. А во «Внуках подземелья» двадцать один лист. По нашим правилам, мы не можем растянуть печать на два года. Поэтому либо мы будем публиковать ваш роман полностью в будущем году, по два листа в номер, либо вы сокращаете роман до формата журнального варианта, листов до восьми, и мы начинаем публикацию с седьмого номера. То есть с июльского. Решать вам.
Сразу и второе. Если вы выберете журнальный, сокращенный вариант, то сразу вопрос: а нет ли у вас для «Поиска» что-нибудь на будущий год? Рассказ, повесть, роман?
И мы стали рядиться. Сошлись на журнальном варианте и новой повести.
— Договор я вам пришлю по возвращении в Черноземск. Я в Москве проездом.
— Читали, читали, из Америки. Я слежу за шахматами. Я, знаете ли, мастер. Международный мастер, — и мы перешли к шахматам. Главнейшей задачей Казанцев считал одержание победы над Неназываемым и возвращение короны в Москву.
— Почему же непременно в Москву? — возразил я. — Ей и в Чернозёмске будет неплохо, шахматной короне.
И мы поговорили о том, где лучше жить творческому человеку, в столице, или в провинции.
Перед расставанием я, слегка покраснев (артистов учат краснеть «по заказу») я развернул «Мир приключений» и попросил у Казанцева автограф.
Распрощались мы довольные друг другом. Во всяком случае я был доволен.
Шахматный турнир тысяча девятьсот семьдесят шестого года в Лоун Пайне в реальной истории выиграл Тигран Петросян с результатом пять с половиной очков из семи, приз 8000 долларов, а Смыслов с пятью очками разделил второе-десятое место и заработал полторы тысячи.
В моей истории призовые побольше, потому что в моей истории Фишер вернулся в игру, а Фишер очень значимый фактор.
Но вот динамика суммы призовых в Лоун Пайне по годам реальной истории.
1976 — 14.000 $.
1977 — 27.000 $.
1978 — 33.000 $.
1979 — 45.000 $.
То есть с 1976 по 1979 призовые выросли более, чем втрое.
Бойкот социалистических стран не сорвал олимпиаду в Хайфе. Победили американцы.