— И кто же здесь пришельцы?
— Так нет их пока. Потому и ожидаю.
— Понятно… — протянул Спасский.
И тоже взял кофе.
— Вы обещали мне дать журнал, — сказал он мне.
— Он у меня в номере. Можем прямо после кофе и пойти.
— Я слышал, вы его и издаете, журнал «Поиск»?
— Принимаю посильное участие. Первый читатель.
— Но, говорят, весь ваш гонорар за матч с Фишером ушел на этот журнал?
— Положим, не весь, но да, часть гонорара.
— Однако вы ведь не собственник журнала?
— Ни разу. Я советский человек, Борис Васильевич, какая может быть собственность.
— И, чисто теоретически, вас могут уволить, и всё?
— Чисто теоретически — могут, да. Конечно.
— А вот если бы вы издавали такой журнал в Париже, то были бы полновластным хозяином. Теоретически.
— Я уверен, что если бы «Поиск» издавался в Париже, у него было бы десять подписчиков. Или сто. В лучшем случае — тысяча-другая. Парижанам, всей Франции нет дела до современной советской фантастики. То есть издание было бы заведомо убыточным. А у нас — у нас за подпиской гоняются. Подпиской на журнал награждают отличников. И журнал приносит приличную прибыль. Практически, а не теоретически.
— Но что вам до прибыли?
— Во-первых, прибыль идет государству, чему я, как сознательный гражданин, только рад: деньги стране нужны. На школы, на больницы, на стадионы, да много на что. Во-вторых, у нас внедрены элементы хозрасчета, и сотрудники заинтересованы в прибыли материально. Заработная плата в «Поиске» выше, чем в других журналах. Заметно выше. И я тоже получаю там зарплату.
— Действительно, — сказал Спасский, но как-то странно сказал. — И велика ли зарплата, если можно спросить?
— Да можно, чего уж. Нормальная зарплата. Хотя, конечно, не она основной источник моих доходов, но заработанный рубль есть заработанный рубль. Ценится особо.
— Но все-таки Париж есть Париж.
— Не поспоришь. А Москва есть Москва. А Сосновка есть Сосновка. У всякого места своя прелесть. Возвращаясь к Парижу: я изучал материалы по «Континенту», парижскому литературному журналу. Так ведь он на дотации, этот «Континент», сто тысяч долларов в год выплачивают через Шпрингера известные антисоветские силы. Зачем мне такое? Нет, нет и нет. И не уговаривайте.
— Да я и не уговариваю, — смутился Спасский.
— Ну да, ну да. Просто добрые знакомые попросили провентилировать вопрос, не так ли?
— Не то, чтобы добрые…
— Вот-вот. Так и скажите им, мол, Чижик пока не готов, Чижик глуп и ограничен, Чижик считает, что ему и так очень хорошо живётся, — я допил кофе и откланялся.
Вид на жительство, а то и гражданство Франции — дело непростое, и если тебя просят о пустяковой услуге, ну там склонить Чижика к смене флага, как отказать? Франция любит шахматистов-чемпионов. Александру Алехину дала гражданство, теперь вот Спасскому обещает гражданство, ну, и впрок заготовить бы неплохо местечко для Чижика. Оно ведь ничего не стоит, мы, шахматисты высшего полета — граждане выгодные. Одних налогов сколько платим…
Но всё-таки такое внимание настораживает. Как настораживает хорошо настроенный рояль и боржом. Без лишней скромности понимаю, что я известный шахматист. Но и только. Не физик-ядерщик, не ракетчик, не специалист по чуме или сибирской язве.
Или просто так сложилось — с боржомом? Минералка известная. Хрущеву, читал, американцы подарили ящик кока-колы, он отдарился боржомом, и с тех пор за границей боржом — статусный напиток.
Не знаю.
В своем номере я пробыл недолго. Только-только послушать радио, верный «Грюндиг». В диапазоне FM, понятно, ничего — своей станции или ретранслятора в Джалу нет, а до Бенгази далеко, FM ловится только в прямой видимости антенны передатчика. AM — это вечером, а днём прохождение неважное. И, наконец, короткие волны. Наше всё. В диапазоне пятнадцати метров и Би-Би-Си, и «Голос Америки», и, конечно, «Московское радио». На английском языке.
Вот!
Под Черниговым разбился самолет «Ан-24», рейс «Винница — Москва». Погибли все, более пятидесяти человек. Об этом сообщали и американцы, и британцы. Московское же радио сообщило о завершении посевной в Смоленской области. Тоже новость, конечно.
И ещё — коротенько — что в Ливии начался международный шахматный турнир, а в Израиле — шахматная Олимпиада. Большего от всемирных новостей ждать не стоило. Уже то, что упомянули — достижение шахмат.
Я выключил приемник. Из экономии. Как здесь с батарейками, не знаю. «Кроны» хватает на пятнадцать часов, если негромко. Немецкие или американские батарейки работают подольше, но у меня только наши. В Триполи возможности купить не было. Есть парочка запасных, на обычный турнир хватило бы за глаза, но на десять недель? Придется экономить.