— Нас ищут, — хриплым булькающим голосом проговорил он.
— Плевать, главное, чтобы ты выжил, идём.
И мы пошли. Точнее. Это я пошёл, держа его на руках. Весил он немного, всё же мутации давали о себе знать. Глаза его стали закатываться, если вырубится, сможем ли пройти?
— Сань, давай, попробуй, — попросил его я и поставил на ноги, обхватив руками за подмышки, — одно усилие, и смело можешь вырубиться.
Напрягшись, он смог обнять меня за шею, проход медленно и, как мне показалось, с большой неохотой принял нас внутрь и через пару мгновений выплюнул с другой стороны. Готово.
Шурик благополучно вырубился, а я, снова подхватив его на руки, побежал к остановке. Чтобы вызывать скорую, нужен какой-то ориентир. Положив раненого на лавку, я достал телефон. Включался он мучительно медленно, так, готово. Набрав 112, я начал вызывать врачей.
Звук я выставил на полный, но всё равно ответные слова едва слышал. Отбитые уши пока не отошли от канонады.
— Пулевое ранение, лёгкое пробито, кровотечение.
— Сколько полных лет? — спросил голос в трубке.
— Двадцать… ээээ…. Двадцать три. Остановка тридцать первый километр, прямо здесь, на лавке.
Когда опрос был закончен, они положили трубку, а я сел ждать. Наши имена я им тоже сказал, выдумывать что-то не было сил. Чтобы не сидеть сложа руки, я попытался осмотреть Шурика, расстегнул куртку и распорол ножом футболку. Грудь была залита кровью, а с правой стороны видно было входное отверстие пули. Большой калибр, палец в рану легко пролезет. А выходного нет. Хреново. Значит, пуля внутри, вдобавок, она там сплющилась или, чего доброго, разорвалась. Страшно представить, что там внутри творится.
Дышал он едва заметно. В какой-то момент мне даже показалось, что дыхание остановилось, но нет, пока ещё он был жив. Минуты тянулись мучительно медленно, и, хотя скорая приехала в рекордные пятнадцать минут, я уже готов бы разорвать их за промедление.
Двое мужчин в белых халатах выскочили и подбежали к нам. Один бросился проверять пульс, второй, немного подумав, начал вытаскивать каталку из машины. Первый всё же нашёл пульс, но, видимо, рана оптимизма не внушала.
— Плохо дело, — сказал он второму, и они вместе перекинули едва живого Шурика на каталку.
— Поедете с нами, — первый повернулся ко мне, — надо будет на вопросы ответить. Вы ему кто?
— Никто, просто друг.
— Садитесь.
Прежде, чем сесть, я опустил руку вниз и нащупал кобуру с пистолетом, вот дурак, своё-то оружие не скинул. Дождавшись, пока медики посмотрят в другую сторону, я отстегнул крепления и забросил пистолет вместе с кобурой подальше в кусты. Надеюсь, не найдут.
Теперь можно было садиться, всё равно мне одному не попасть обратно в тот мир, хоть чем-то полезен буду. В машине, оказавшейся неожиданно просторной, находился ещё один медик, который тут же стал хлопотать над раненым. До меня долетали обрывки фраз: «Пневмоторакс… давление падает… кардиограмма… пусть операционную готовят».
— Он жить будет? — спросил я у второго, который сидел рядом со мной и записывал данные в анкету.
— Честно, — первый поднял голову и стянул с неё маску, — должен был полчаса назад умереть, но сердце почему-то бьётся, сейчас довезём, думаю, что довезём, и на стол, а там видно будет.
Я замолчал, лишь изредка отвечая на вопросы медбрата с анкетой. Да и что я мог ответить? Болел ли Шурик желтухой? Вроде, нет, но я ведь за ним не следил. Есть ли аллергия? Да чёрт её знает. И всё в таком духе.
Скоро доехали до больницы, машина сдала задом к вход в приёмный покой, а два санитара резво выкатили носилки. Я отправился сопровождать, хотя помощи от меня было немного. Санитар, будучи мастером своего дела, каталку водил с мастерством Шумахера, двигались мы почти бегом, а управлять он умудрялся одной рукой. В конце коридора упёрлись в лифт, который поднял нас на третий этаж, а уже там каталку довезли в операционную. Я продолжал идти следом, как привязанный, но на входе меня остановил врач, закутанный по глаза и в перчатках.
— Сюда нельзя, — сухо сказал он, — ожидайте.
Я тяжело уселся на лавку в коридоре. Адреналин давно отпустил, накатила апатия. Хотелось сидеть и смотреть в одну точку, что я и делал довольно успешно. Из оцепенения меня вывел голос:
— Степан Молчанов, вы арестованы.
Медленно подняв глаза, я увидел три пистолетных ствола, направленных мне в лицо. Молодые парни в полицейской форме. За мной. Как особо опасного берут, перестраховываются. Можно было попытаться сбежать, куртка спасёт. Хотя нет, не спасёт, все трое целятся в голову. Да и устраивать бойню в больнице, где за стеной оперируют друга, не было никакого желания.