На полу виден был кровавый след, но это не обнадёживало. Странно, что мы ещё живы. Впрочем, как я потом выяснил, у него были проблемы с патронами. У нас тоже. Как только затвор моего пистолета встал на задержку, враг непостижимым образом оказался рядом, я отпрыгнул назад, а, увидев, что он поднимает ствол, юркнул за деревянный ящик. Воображение успело нарисовать, как пуля или картечь пробивает доски и меня вместе с ними. Патрон был последний и заряжен отнюдь не пулей, какой-то зажигательный состав, от которого доски ящика вспыхнули, словно их кто-то предварительно полил бензином. Чтобы не обгореть, я метнулся вперёд, а враг, не тратя времени на то, чтобы обогнуть костёр, просто разнёс его в щепки ударом ноги, в руке его был длинный нож.
Появившийся из-за угла Шурик попытался мне помочь, выбив ударом ноги нож. Провёл он классический мае-гери, явно выученный им в школьной секции карате, но вот эффекта это не дало. С тем же успехом он мог пинать бетонную балку, рука с ножом даже не шелохнулась, а Шурик просто сел на задницу, не удержав равновесия.
Враг метнул взгляд на Шурика. Всё, ловить больше нечего, сейчас он нас убьёт. Спасла нас Нэнси, видимо, за эти пару секунд успела вставить в обойму пару патронов и теперь с разбега выстрелила. Это была удача. Разрывная пуля вырвала кусок мяса из шеи бодрого старика. Он остановился и попытался зажать рану свободной рукой. Между пальцев хлынула кровь. Алая кровь, артерия повреждена, теперь он умрёт, вопрос был только в одном, успеет ли он раньше убить нас.
Я бросился в атаку, схватив ружьё, что-то мне подсказало, что от удара прикладом, этот самый приклад просто разлетится в щепки, не причинив никакого урона, поэтому бил стволами, словно копьём, прямо в висок.
Эффект, надо сказать, был примерно такой же, как у Шурика. То есть ударить я смог, вот только, кроме содранной кожи, ничего достичь не удалось, голоса его не шелохнулась. Зато рука с ножом, вместе с поворотом его туловища описавшая дугу, ударила меня. Удалось затормозить её стволами ружья, вставшими на пути его предплечья, но удар был такой силы, что я кубарем отлетел метров на пять. Кончик ножа меня достал, но боли я не почувствовал, возможно, она просто затерялась на фоне боли от ушибов.
А мои компаньоны, воспользовавшись отвлечением внимания, кинулись врассыпную, справедливо рассудив, что так шансов выжить у них больше. Противник, залитый кровью, шёл ко мне, медленно, шатаясь, но непреклонно. Впрочем, возможно у него всё не так уж плохо, кровь из разорванной артерии должна была хлестать струями, а здесь просто течёт, как знать, возможно, он не совсем человек и даже эта рана для него не смертельна.
Я достал нож и стал медленно отступать. Он всё никак не умирал, хотя лицо, та его часть, что не была залита кровью, было уже смертельно бледным, я глаза мутными. Обидно будет, если успеет меня убить за секунду до своей смерти. О том, чтобы отбиться в рукопашной схватке, я и не помышлял, не умею я на ножах, а этот престарелый монстр — явный профи.
Спина упёрлась в металл, я начал смещаться вправо, стараясь не проглядеть момент броска. Он сделал шаг, потом второй. Пора. Я не успел уйти, этот старик, даже при смерти, был чудовищно быстрым. Всё, что мне удалось, — это сдвинуть своё тело на двадцать сантиметров в сторону. Клинок ножа прошёл мимо и воткнулся на пару сантиметров в стальной лист контейнера. А я ударил его ножом в бок, потом ещё и ещё, после четвёртого раза нож застрял, а я вдруг понял, что бить дальше смысла нет — противник мёртв. Видимо, умер в момент нанесения удара, потратив на него последние силы, и промахнулся, скорее всего, потому, что уже ничего не видел. Я ухватился за скользкую от крови рукоять и начал медленно, враскачку, вытаскивать клинок. Зубчики на одной стороне распилили плоть, вызвав ещё один поток крови, хлынувший мне на руки. Хотелось блевать, но я взял себя в руки.