Крокодилья шкура была чуть хуже, чем чешуя змей, у неё не так плотно прилегали чешуйки, но зато она была красивее. И её охотнее брали наши портные.
— Али, спрячься в тень, — попросила я.
Али, снова не став спорить и что-то спрашивать, послушно отошёл к деревьям.
Я же, вытащив из лукошка яйцо с муравьишкой, подошла к грязи, опустила туда золотистый овал и пробила в нём длинную ветвистую трещину. Теперь все, только ждать.
Первыми из окошка показались две лапки, затем голова. Вытянутая, как у зажигательной палочки и покрытая короной из длинных тонких лучиков-спиц. Сейчас они были мелкими, а в случае опасности могли стать опаснее игл, которыми я прошиваю змеиные шкуры.
Следом из разбитого оконца, неуклонно его расширяя, показалось удлинённое тело и вторая пара лапок. Показались сложенные крылья. Взлететь на них малыш не сможет, пока не разменяет первый цикл.
Показалась третья пара ножек, и выползшего муравьёнка я подхватила на руки. Усики щекотно ткнулись в ухо, скользнули по открытому лицу. По шее царапнули острые жвала, и в воздухе едва уловимо запахло моей кровью.
По шее полилась тонная струйка, обжигающая холодную кожу. И все пропало. Малыш, слизнувший кровь, мирно уснул.
Обмазав хрупкие лапки лечебной грязью, я закрыла лицо накидкой шаосе и двинулась к Али. Теперь надо было позаботиться о втором яйце и о мальчишке.
В этом оазисе нам предстояло провести ближайшие дня три, пока муравей не наберётся сил, чтобы обернуться в человека.
— Зеон, — Али встретил меня встревоженным взглядом. — Там две змеи.
— Ничего удивительного, мы на их территории. Вот они и приглядываются, мы съедобные или с нами лучше не связываться.
— А если нападут?
— Дадим им по носу, — улыбнулась я. — Али, я бы не стал змеиным проводником, если бы не мог справиться со змеями.
— Ты их не боишься? — Али невольно поёжился, когда над моим плечом всплыла огромная голова Искры. Почесав змею одной рукой, я пожала плечами.
— Я их люблю, почему я должен их бояться? Змеи очень умные. Некоторые глупые, не спорю. Есть, совсем как люди, безумные создания, вся жизнь которых подчинена желанию убивать и жрать. Но обычно змеи очень любопытные. Особенно те, что долгое время прожили рядом с аулами и успели насмотреться на людей.
— Могильщики?
— Они. О них ты слышал?
— У нас есть свои могильщики, мне Хан их показывал и наш шаман.
— Ну и, разве они страшные?
— Да. У наших не только гребни, но и шипы, по бокам острые плавники. Они страшные. И они не слушают никого, даже чтобы свиток подчинения в них закатать, нужно почти два десятка лучших воинов.
А-а-а… боевые змеи. Да, эти ребята страшные. Им и свиток подчинения не особо нужен. Дай возможность рвать людей в своё удовольствие — и больше им ничего и не надо. Свиток подчинения, вживлённый в тела этих психов, нужен исключительно для поддержания собственного чувства самосохранения. Мол, есть последняя надежда в любом случае.
В города я никогда не ездила. Эти боевые змеи в адекват не возвращались, у них такого понятия вообще не было.
А вот песчаные змеи в большинстве своём нормальные, ну, как правило. И две серебрянки были нормальными. Покружившись ещё немного, они нырнули в свои норы и предпочли отправиться на другую сторону своих охотничьих угодий.
— Зеон.
— А?
— А чем питаются змеи в пустынях?
— Ящерами дикими, пустынными баранами, крокодилами, неосторожными путешественниками.
— А этих змей здесь много?
— В пустыне-то? Не очень. Им здесь голодно. Размер охотничьих угодий одной змеи около шестисот змеиных полос.
— Почти две сотни километров. Так много? — изумился Али, переведя расстояние на городскую меру.
Я пожала плечами. Ну, да. Много. Но змеи хоть и питаются раз в месяц, а потом долго переваривают свою жертву, но еда им нужна обязательно. Погонщики и проводники, например, кормят змей своих чаще, но меньшими объёмами, чтобы змея не теряла свою подвижность.
Например, половину туши крокодила Искра будет переваривать сутки, и ей хватит этого на две недели.
— И этого хватает им? Километров?
— Да. К тому же змеи часто держатся поближе к небольшим аулам, чтобы в случае подкормиться на охотниках. Ну, или сами стать шкурой и клыками их удали.
— А если на одну территорию, где уже есть змея, заползёт другая, что будет?
— В зависимости от родов змей. Некоторые сцепятся в любом случае. Некоторые останутся рядом даже на очень скудных землях. А некоторые мирно расползутся. Если будет скудная территория, то могут и подраться.
— А они на территории в одиночестве ползают?
— Да.
— А пара?
— Редко встречаются, — улыбнулась я заинтересованности мальчишки.
— А как же у них маленькие змейки то появляются?
— Редко. Всего лишь раз в жизни. И то не все до этого доживают.
— А почему тогда не уменьшается их количество?
— Люди поддерживают популяцию змей. Есть несколько аулов, где змей специально разводят. Если территорий, где змей нет, становится много, они выпускают своих змей. К тому же раз в годину они в любом случае выпускают почти десяток маленьких змеек.
— А почему их не разводят во всех аулах?
— Не выгодно. Для этого нужно много воды, много места, а ещё еда. И за ними нужно присматривать. Нужны говорящие со змеями. А эти ребята редкие, да ещё и о своих талантах, как правило, не распространяются.
— Почему?
— Невыгодно, — подтащив поближе шкуру крокодила, я вытащила нож из сумки и пару вспомогательных свитков, с ледяными кубами для хранения.
— Почему? — повторил Али свой вопрос.
— Змеиная сущность выгоднее, если её скрывать, — пояснила я, делая первый надрез. С куска мяса на землю капала терпкая горячая кровь. — Сейчас покормлю, — пообещала я Искре, кружившейся вокруг. — Только шкуру нарежу.
Али с муравьёнком отсел обратно к финиковым деревьям, чтобы не смотреть на то, чем я занимаюсь. А вот меня механическая работа настраивала на мыслительный лад.
Кому-то очень были нужны песчаные муравьи. Королеву нельзя было ни к чему склонить, она действовала только во благо собственного народа. А вот забрав маленького муравьиного льва, можно было выдвигать свои условия. Не королеве, нет. Всем муравьям, после того как вырастить малыша в нужном для себя ключе.
Но кому понадобилась такая военная сила, как муравьи? Не змеи, а именно муравьи. Не спорю, последние отличные воины. К тому же, если совместить муравьёв с людьми — то получится очень страшное сочетание.
А к змеям… странно. Я не слышала в последнее время, чтобы кто-то особо искал говорящих. Скорее даже снизилось количество обращения за ними.
Но муравьи? Неужели кто-то хочет атаковать города? Ведь, если вспомнить, дед мне говорил, что муравьи могут разбить купола и могут сделать под них подкоп.
А если учесть, что муравьи под предводительством муравьиного льва действовали в боевом порядке как единый организм — получится, кто-то пытался создать страшнейшую армию из возможных на Аррахате.
Но никаких перестановок в аулах не намечалось. Заговоров тоже. Да и города вроде бы никому из аулов путь не переползали.
Всё это слишком странно.
Воровать пытались не только яйца королевы, но и обычные…
В общем, сама я не могу понять, что же происходит. А это значит — мне нужен дед. Он должен знать. Да, мне он никогда не говорил об этом прямо, но я уже давно знала, что именно в его руках сходились нити со всех аулов.
Он был хранителем знаний, и он знал, как предсказать грядущее. Ему виднее. И без его слов лучше мне никаких действий не предпринимать. Слишком уж это опасно. Я могу ненароком нарушить слишком важные для аулов планы.
Придётся затаиться, ожидая подходящего момента. А пока нам нужен шатёр, чтобы провести пару дней в безопасности. Жара может доконать и взрослого, а не только мальчишку, жару видевшего лишь из-под завесы хрустального купола. И уж тем более жара противопоказана маленькому муравьёнку. А ещё не стоит забывать об ураганах!