— Дед! — ещё не выползая из кровати, я взяла дивный гребень из дерева, чтобы расчесать волосы. — Буря грядёт!
— Она всегда грядёт в этот сезон, ты же знаешь.
Я звонко засмеялась. Дед бурчал. Снова я услышала шёпот предвестников быстрее, чем он. Несколько циклов назад он брал в дом мальчишку бестолкового, а, оказалось, приручил настоящего змеёнка. И ведь действительно же приручил.
Дед дал мне то ощущение семьи, которого у меня никогда не было, обучил тому, что в жизни не два цвета: чёрный и белый, а гораздо больше.
Только благодаря ему я полюбила пустыню искренне всей душой, а не так, лишь говоря вслух о своей любви. Я полюбила змей и больше не пугалась до истерики, когда они со мной заговаривали.
Дед говорил, что человек легко привыкает ко всему новому, но я не только привыкла к змеям. Я узнала их поближе и нашла к ним подход. А после этого приручила и приманила к аулу трёх разноцветных красавиц. И теперь, даже если я уходила с караваном одна, я точно знала, что дед не останется без защиты.
А с каждым разом, с каждым новым заказом дела становились тяжелее, и из дома я уходила все дальше и дальше. Не к пику Грёз, конечно, туда даже я караваны не водила, но не раз и не два вершины, окутанные тучами, появлялись по пути нашего следования, то справа, то слева, то за спиной.
И все чаще и чаще я поглядывала в сторону дальнего перевала, с интересом гадая, удастся ли мне там побывать.
— Змеёнок.
— Да?
Мой старик, пройдя в шатёр, опустился на мягкие подушки. Посмотрел в ту сторону, где сидела я сама.
— Змеёнок, откажись от работы, с которой сегодня к нам придут.
— Сегодня? — насторожилась я, — но ведь песчаный шторм скоро начнётся! Кто решится в такую погоду-погибель двинуться в путь?
— Тот, кому выбирать не приходится.
— Дед, ты точно что-то знаешь!
— Боги никогда не говорят мне про тебя, змеёнок. Но в этот раз, я сердцем чувствую, что нельзя тебе за эту работу браться.
— Но почему?!
— Послушай меня. Не нужна нам такая работа. Что бы ни предложили, какие бы горы ни посулили — не берись за заказ.
На деда я смотрела с непониманием. В груди ворочалось глухое изумление. О чём он сейчас говорит? Он мне не доверяет? Он считает, что я с чем-то не смогу справиться? Что это за работа такая, которую я брать не должна? Что это ещё за судьба, от которой и сбежать невозможно?
Ладно. Дед в своих предсказаниях не ошибается, а значит, гостя надо ждать. И мне очень интересно взглянуть, кто же именно к нам пожалует, презрев опасность песчаного шторма.
Текли минуты, словно чешуйки в часовом механизме. Осыпались с тихим шелестом на дно хрустальной чаши. По полотну шатра ударили первые песчинки, а потом бесчисленными потоками хлынули по тканевому пологу.
Дед ошибся. Впервые за те циклы, что я с ним живу и работаю проводником. Шторм шумел за стенами шатра, бушевал, пытаясь подхватить нас и унести высоко-высоко, но наш шатёр и укреплён был, и в местечке стоял особенном, и змеиной шкурой был прикрыт.
Ни к нам забраться песок не мог, ни ветер нас потревожить был не в силах.
Если бы я жила в городе, наверное, я бы дни и ночи напролёт проводила у края хрустального купола, наблюдая, как кружит за стеной песчаная круговерть, вычерчивая на мутном покрове удивительные узоры.
Более ничего интересного в городах не было. Ни изумрудных полян, ни рек, ни водопадов. От наших аулов отличались они лишь материалами постройки, да тем, что ютились рядом куда больше домов.
Если честно, города стали первым разочарованием моей новой жизни, жизни Зеона. Это был, наверное, второй наш общий с дедом заказ. Надо было встретить караван у одного из пустынных аулов Странников и сопроводить его к другому городу через пятую часть всей нашей пустыни Аррахат.
Караван был небольшим, ящеры везли грузовые сани, поэтому двигались мы медленно. Дед на практике вдалбливал мне хитрости ведения грузовых караванов, что надо делать, а чего делать не стоит.
На исходе седьмого дня, когда я готова была сбежать и от деда, и из каравана тоже — впереди появился город, куда мы направлялись.
Под обжигающе рыжими лучами Меды, по серо-серебристой поверхности скользили искристые зайчики. И очарованная внешней стороной чуда, я двинулась с дедом к городу. Хрустальный купол надвигался неотвратно. Отполированный песком, он сверкал так, что вблизи на него было больно смотреть. Но чем ближе мы подходили — тем лучше были видны царапины и сколы, и лепящиеся друг к другу домишки по ту сторону преграды.
Когда мы вошли внутрь, в лицо ударила духота. От спёртого воздуха закружилась голова. В одно мгновение я осознала, что жить здесь не захочу никогда. Защита от песка была совершенно не равнозначна духоте, грязи, вони около маленьких домов и воды, продаваемой за полновесные золотые монеты. У воды был зелёный оттенок и гнилостный вкус.
Другой караван от города мы не вели. От города дед меня вёз на песочном ящере. А я мечтала или умереть, или чтобы этот кошмар, скручивающий мои внутренности и раздирающий меня на куски, закончился.
Грязные города я так и не полюбила. Они так и остались налепленными домиками, сборищем мерзких людей и бандитов.
Впрочем, такими были не все города Раяра. Среди хрустальных куполов были заповедные города владельцев территорий. Вот они были похожи на описанную мне в детстве «сказку». Но в такие города меня не пускал дед.
Вначале по той причине, что «Зеон» из меня был неубедительный. Потом уже, став чуть умнее, я не хотела туда сама.
Было одно-единственное исключение. Город, в который я мечтала попасть. Меня туда тянуло, влекло, словно неким зовом. Но вот возможности у меня не было.
Город Тысячи сердец, столица всего Раяра, город, в котором постоянно жил Император, не пускал под свои своды кого попало. Свободный допуск туда имели только аристократы, остальным нужен был особый пропуск, подписанный или приближенными императора, или им самим.
Но даже отдалённо я не представляла, какой подвиг надо совершить, чтобы получить этот пропуск.
От города и мыслей о подвиге размышления ушли в свободное скольжение по песку. Механически делая дырки в краевых чешуйках куска змеиного выползка — мой плащ совсем обносился, я думала о своём.
Отшумел шторм, за занавесом кряхтел дед, ругающийся, что опять надо очищать воду. За пологом успокоено дремали песчинки. И шипела на незваного гостя ночная змея-охранница. Э. Что?! Змея? Шипит на гостя?
Накинув на себя шаосе, я выскочила на улицу. Не спасать гостя и не встречать его, спасать от расправы свою змею! Нежданный и незваный гость был опасен.
Но даже, несмотря на всю спешку, я чуть не опоздала. Выскочила на улицу в тот самый момент, когда невежливый гость собирался вонзить в мою коралловую красавицу своё пугающее оружие. Коралл была моей самой первой змеёй, и я не могла позволить кому-то её обижать!
Содрав хлыст, и даже не разворачивая его полностью, я сразу же атаковала. Кнутовище захлестнуло кончик трёхгранного лезвия шпаги.
«Лорд?» — озадачилась я, поняв, каким именно оружием чуть не убили мою змею, а потом рванула кнутовище на себя.
— Что ты себе позволяешь? — вопрос появившийся мужчина закончил. Только ответа на него не получил.
Пройдя мимо него широким размашистым шагом, я опустилась около своей змеи. Мне было неважно, сколько правил этикета я только что нарушила. Коралловый ха-аспид, моя Коралл, была сейчас важнее кого бы то ни было! Пробежавшись пальцами по шкуре, ощупывая гематомы, я перевела дыхание. Ничего страшного не случилось.
Сейчас моя змея полежит пару минут, придёт в себя. А завтра я её в лечебной грязи искупаю, и всё будет хорошо.
Так, а вот теперь можно заняться и гостем. Только нужно ли?
Вернув шпагу мужчине, я молча поманила его за собой. Кажется, дед говорил именно об этом человеке. И я прислушаюсь к его мудрым словам — откажусь от того дела, который принёс с собой этот франт. Этот человек мне не просто не нравится — он меня пугает.