Алексей был на пределе, в таком неистовом состоянии он действительно мог пройтись по воде, как посуху. Он был прав: мы уже не были сами собой, мы давно стали другими, ибо жили в напряжении, которое выпадает разве что солдатам в бою.
Я поскреб подбородок.
- Знаешь, с этой позиции я как-то не вдумывался... Не до того было... Вероятно, ты прав, только к чему это теперь? После драки кулаками не машут.
- Верно. - В глазах Алексея мелькнула ирония. - Но, во- первых, эту "драку" уже обсуждает все человечество.
- Как? Ты добился...
- Не я. Твой отряд разведчиков потребовал немедленной связи с Советом и со всем человечеством. Весь, во главе с вашей Жанной д'Арк...
На глазах у меня выступили слезы.
- Во-вторых, - продолжал Алексей, - уже ясно, что большинство на твоей стороне. Повелительные замашки Горзаха и до этого обратили на себя внимание, так что с тобой он крупно просчитался. В-третьих, все подумали о людях прошлого, как следует подумали... Полагаю, что тот приказ уже отменен. В-четвертых, у нас не оказалось дублера.
- Как это не оказалось? А Нгомо?
- Нгомо, видишь ли, заболел. А другого дублера нет, не успели подготовить.
- Нгомо заболел?! - Я вскочил. - Чем?! - Да уж не знаю чем. - Алексей отвел взгляд. - Заболел, и все. Я не верил ушам. Чтобы Нгомо, несгибаемый Нгомо заболел, да еще в такой миг? Этого быть не могло! И вдруг я понял. Ноги ослабли, я опустился на землю. - Спасибо, ребята... - только и мог я выговорить. - Твое "спасибо" - это дело, которое ты еще и не начинал, - сухо сказал Алексей. - Мы тут собрались все, кто проектировал, строил, и обдумали, как быть. В конце концов, за свое дело ответственны мы. Короче, пошли. Твои переживания нас больше не интересуют. Учти, если медики придерутся... - Этому не бывать! Особенно, если ты дашь мне минутку. Зачем? Ни слова не говоря, я скинул одежду. Вода обожгла холодом, это было то, что надо. Вниз, все глубже и глубже тело ввинчивалось, преодолевало тугое сопротивление воды, она смывала всю душевную накипь и гарь, расступалась под натиском мускулов, безраздельно повиновалась мне, ничто более уже не могло противостоять моим усилиям, мир был прекрасен даже своей темной, как эти глубины, трагичностью.
В свой рывок я вложил столько энергии, что руки по инерции глубоко ушли в донный ил. Теперь вверх! Время - иная среда, ну и что? Я не один, никогда не был один и не буду, и сколько бы вселенных ни окружало нас, они расступятся перед нами, как эта тугая, холодная, вечная вода, к которой боязливо подступаешь в младенчестве и которая затем дарит радость.
Вода забурлила под ударами рук, качнулась крутыми отвалами, волной накатила на берег, я вышел в этом всплеске, привычно унял биение сердца и шагнул к Алексею.
- Можешь проверить пульс.
- Верю. - Он, не глядя, швырнул мне одежду. - С атлетизмом все в порядке.
- Как и с техникой, - отпарировал я. - Суть теми же мускулами. Алексей безмолвно покачал головой.
- Все-таки не верится, что Горзах хотел стать над нами, - сказал я, одеваясь. - Не могу представить, чтобы в наше время...
- В наше ли? - задумчиво сказал Алексей. - Кризис есть кризис, он всех отбрасывает назад, в прошлое. Я кивнул. Что верно, то верно.
- Дело не в Горзахе. - Носком башмака Алексей наподдал камешек. - В нас. Собственно, кто мы есть? Клеточки сверхорганизма, именуемого человечеством. Чем сложнее общество, тем сильнее взаимозависимость его членов, тем выше слаженность и, стало быть, жестче связи. Тенденция муравьизации - вот что мы объективно имеем. Но, - он поднял руку, - столь же объективна, по счастью, другая, прямо противоположная тенденция. Прогресс невозможен без новаторства, а для новаторства нужна творческая, никакая иная, личность. Столь же неизбежен рост ответственности каждого за всех, необходим все больший интеллект, нужна все большая самодисциплина, ибо ошибка муравья не трагедия для муравейника, а глупость человека, в руках которого уже космическая мощь, может погубить планету. Противоречие! Жесткая взаимозависимость, которая стремится превратить человека в специализированную клеточку сверхорганизма, а с другой стороны, наоборот, необходимость предельного саморазвития личности как творца и гражданина. Так все и балансирует на лезвии... Стоило обстоятельствам измениться, тут-то и наступил час Горзаха. Нужный человек в кризисной ситуации, необходимейший! Ему стали охотно повиноваться, так надо в бурю, это разожгло его честолюбие... Прошлое не умерло, оно дремлет в нас, а в нем не только мудрость, но и безумие. Верно было сказано: не бойся природных катастроф, бойся духовных, от них человечество страдало горше всего!
- Ну, это нам не грозит, - возразил я. - Не то общество, не те люди. Жаль Горзаха!
Алексей фыркнул.
- Он был одним из нас, между прочим, и, конечно же, не хотел зла! Ладно, не о нем печаль, ему помогут, уже помогли. А вот ты вскоре останешься один.
- Это ты к чему? - Я насторожился.
- На всякий случай. - Он посмотрел на меня долгим испытующим взглядом, Ты очутишься в ином не только физическом, но и нравственном времени. Один. Три шанса из пяти; этот внешний, что ли, риск мы видим отчетливо. А как с внутренним, душевным? Ну вот. - Голос его споткнулся. - Теперь я, кажется, сказал все.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
На стартовой площадке все было так, словно я ее и не покидал. Завидев нас, генеральный конструктор, чья спецовка стала еще более замызганной, махнул рукой, и киберы принялись отключать и оттаскивать кабели. Все было предельно буднично, и я понял, что обойдется без напутственного церемониала и даже без последней проверки моих знаний, поскольку отпущенное на это время съел инцидент с Горзахом. Впрочем, обрадоваться я не успел, ибо меня уже поджидали медики, а там, где начинается медицина, кончается свобода воли.