— Бли-ин!.. — взвыл расклейщик, мелкий рябой мужичонка в очках, и, отскочив за пеструю тумбу, заохал.— Чарли Чаплин чертов! Под ноги смотри, тюлень!
— Извините… — меланхолично ответил Авенир, продолжая двигаться походкой киногения.
«Эта дорогая красивая машина вряд ли оказалась здесь случайно,— мучительно выдавил он первый мыслительный перл.— Я видел ее… Я видел ее… Э-э…»
Он развернулся и зашлепал обратно, шепча под нос. Расклейщик проворно убрал с его пути бидончик и взглянул сочувственно.
— Я видел ее у подъезда, когда мы нашли Трофима,— ровным голосом сообщил ему Авенир.
— Да-да, конечно, ты только не волнуйся! — успокоил его мужичонка, дрожавшей рукой поправляя вспотевшие очки.— У нас один так волновался, взял и зарезал нормировщика!
— Хорошо… — кивнул Авенир.— Молодец…
Появление здесь Трофима все меняло. Он, очевидно, прознал о назначенной встрече Авенира с Айни и явился отомстить. Авенир отогнал мрачные предчувствия. Долг превыше всего! Он захлопал по карманам в поисках бумажки с номером телефона Грешникова. Мужичонка, выставив перед собой липкий валик на длинной рукояти, как рогатину, подозрительно следил за его руками.
Бумажки в карманах не оказалось. Хуже того, пропала и телефонная карта, так что номер, который мгновенно всплыл в памяти, оказался бесполезным. Тут Авенира посетила блестящая мысль. Лицо его озарилось улыбкой, голубые глаза мрачно сверкнули.
— Я возьму его сам! — воскликнул он, вскинув длинный указательный палец перед носом припертого к стене расклейщика, отчего тот хрюкнул и пугнул его валиком.
Идея реабилитироваться перед напарником за вчерашнюю оплошность пришлась Авениру по вкусу. Чувство вины — родимое пятно русской интеллигенции. Наконец, назвался сыщиком — изволь делать всю работу, не только раздумывать да на скрипке играть. Хорош был бы Шерлок Холмс, если бы он только пиликал, а жуликов хватали по его указке другие!
Не в натуре нынешнего интеллигента, приняв решение, оттягивать его исполнение. Миновало безвозвратно время, когда интеллигенция сначала думала, бессмысленно истязая себя вопросами: кто виноват, что делать, кто там? Как «что делать»? Хватать надо! Припомнив внушительные габариты Трофима, Авенир огляделся, в нескольких шагах увидел обломок асбестовой трубы в метр длиной и дюймов восьми в диаметре и подобрал его. Расклейщик, присев и судорожно сглатывая, следил за его манипуляциями, как завороженный.
Авенир с силой помахал обломком в воздухе, вслушался, склонив голову, в его басовитое гудение и, улыбнувшись, подмигнул мужичонке. Дав ему понять знаками, что все в порядке и он может спокойно продолжать клеить свои афиши с ценной информацией для жителей Петербурга, Можаев как ни в чем не бывало привалился плечом к фонарному столбу в позе Геракла, опираясь на обломок, как эпический герой на палицу, и насвистывая. Припаркованные авто скрывали его, ему же, напротив, хорошо виден был свободный участок переулка до перекрестка с проспектом. Надежнее можно было скрыться неподалеку за мусорными контейнерами, но один их вид вызывал у Авенира неприятные ассоциации.
План его был прост, как все гениальное. Заметив издали рослого Трофима он, Можаев, прячется за соседним автомобилем и в момент, когда коварный «яппи» откроет дверцу своей иномарки, Авенир подкрадется сзади и оглушит негодяя.
Замахиваясь на великое деяние, Авенир не учел лишь опыта великой русской истории. Ведь наш интеллигент — это не тип и не характер. Это судьба, с неумолимостью рока пятнающая все начинания этих лучших представителей рода человеческого. Если бы у Авенира Можаева было время спокойно сопоставить, проанализировать опыт и последствия русских революций, а также событий не столь давнего и уже, в целом, неактуального прошлого, он бы, конечно, при его светлом уме нашел бы иной, менее кардинальный выход из сложившейся ситуации. Но времени этого у него, как всегда, не было. Ведь наш культурный слой, он сначала влезет в драку, а уж потом, когда очки под угрозой, начинает размышлять о роковых ошибках.
Трофим появился довольно скоро. Одет он был так же, как и позавчера. Шел он угрюмо, решительно, сунув руки в карманы, ссутулившись, и вид имел хищный, недобрый. Как раз такой, каким изобразила его Айни на рисунках Авенира. Можаев, по примеру Монумента покручивавший на пальце веревочку с ключами и поглядывавший на свое отражение в витрине соседней забегаловки, при виде надвигавшегося «яппи» едва не уронил свои ключи в решетку канализации на мостовой. Здравый смысл подсказывал ему затаиться, но какой же по-настоящему интеллигентный русак в подобных ситуациях прислушается к голосу здравого смысла?